Формула моей любви - [44]

– И больше вы с ним нигде не пересекались и не встречались?

– Так-так-так, – задумалась Клавдия, припоминая. – Мы вот недавно совсем виделись. Мельком. – Она потерла лоб, вспоминая, и мимолетно подумала, что надо просто позвонить Марку и спросить: он всегда все про нее помнит, и тут же отмела эту глупую мысль.

– Да, – улыбнулась она, мысленно похвалив себя. – Точно, вспомнила. Позавчера, во вторник, я ездила на встречу с одним из фигурантов мемуаров Эльвиры Станиславовны, на которого она ссылается, так сказать, взять свидетельские показания по теме, чтобы он подтвердил или опроверг ее рассказ. Очень милый и интересный человек. – И она улыбнулась, представив себе того достаточно именитого старичка. – Угощал меня каким-то карельскими калитками, пирожками такими открытыми, которые сам печет, он ведь увлекается кулинарией. – Спохватилась, что ее куда-то не туда понесло: – Вот там я и встретила Лощинского. Дело в том, что Георгий Васильевич тоже является его клиентом, и у них были какие-то дела в тот момент, когда я приехала. Но он быстро собрался и ушел, отказавшись от чая и калиток. Вот и все.

– Скажите, Клавдия, передавал ли вам господин Лощинский какие-нибудь документы? – очень внимательно всматриваясь ей в лицо, спросила мадам Карно.

– Нет, – сразу ответила девушка. – Я к нему ни за какими документами никогда не обращалась. Да мы и не разговаривали, в общем-то ни разу, так, здоровались, и всё.

Мадам Карно перестала сверлить жестким взглядом лицо Клавдии и посмотрела в окно, о чем-то сосредоточенно думая.

– Хорошо, – вздохнула она и снова посмотрела на Клавдию, – мне придется спросить прямо: попадали ли вам в руки каким-нибудь образом документы и бумаги, имеющие непосредственное отношение ко мне?

– Нет, – в недоумении уставилась на мадам. – Совершенно определенно: нет.

Анжели Карно снова погрузилась в размышления. Клава ждала, чувствуя, что происходит что-то очень значимое, странное и, скорее всего, не несущее ничего хорошего лично для нее. Почему-то ей так подумалось и стало тревожно, вынуждая нервничать.

– До меня дошла не подлежащая сомнениям, достоверная информация о том, – заговорила Анжели Карно холодным, деловым тоном, – что в руки господина Лощинского попали некие документы, касающиеся моей персоны. Благодаря моим добрым знакомым в неких силовых структурах о появлении этих документов мне стало известно сразу же в тот самый момент, когда они оказались у адвоката Лощинского. Мои друзья, – тут она буквально на полсекунды запнулась перед словом «друзья», – наблюдали за Эдуардом Леонидовичем с момента передачи ему документов третьим лицом до момента его встречи с вашим свидетелем на его даче. Лощинский не имел возможности спрятать или передать кому-либо эти документы с момента получения до момента приезда на дачу к своему клиенту, где побывали и вы. Но мы не обнаружили бумаг ни у него, ни у хозяина дачи. Милый пожилой месье позволил моим помощникам обыскать весь его дом и прилегающую территорию и даже лично активно помогал в тщательных поисках. Но бумаги не нашлись. – Она посмотрела Клаве в глаза: – Остаетесь вы, Клавдия.

– А что говорит сам господин Лощинский? – спросила она, отчего-то вдруг испугавшись по-настоящему.

Так испугавшись, что внутри у нее все похолодело и шевельнулся малыш. Клавдия положила руку на живот, прикрывая его и успокаивая.

– Господин Лощинский… – улыбнулась ей Анжели холодноватой, светской улыбкой, – успел сказать, что даже толком не просмотрел бумаги, и в этот момент, когда наше сотрудничество только-только началось, с Эммануилом Леонидовичем случился сердечный приступ. И теперь он лежит в больнице в бессознательном состоянии.

– Это ваши друзья так… – спросила Клавдия, прежде чем сообразила, что делает.

Как там любит повторять Марк: «Логика дана человеку не только для того, чтобы объяснять свои поступки после их совершения, а в основном для того, чтобы думать».

Только думать у нее сейчас не очень-то получилось…

Анжели Карно посмотрела на нее с легкой укоризной.

– М-да, – согласилась с ней Клавдия, отводя взгляд в сторону, – не надо было это спрашивать…

– Это не то, что вы подумали, – успокоила ее с легкой ироничной улыбкой мадам. – У господина Лощинского на самом деле случился сердечный приступ. Но вернемся к предмету нашей беседы. – Я верю, что вы не видели эти документы, Клавдия, и не держали их в руках. Но каким-то образом они исчезли, и вы единственный человек в этой цепочке, у кого они могут оказаться. Я не знаю, как они к вам попали или попадут, может, господин адвокат придумал какой-то оригинальный ход, а мы его просмотрели, но мы будем продолжать искать. А вы… – задумчиво посмотрела на девушку француженка, – …давайте поступим с вами следующим образом…

Нет-нет, ни следующим, никаким иным образом Клавдия категорически не хотела, и совершенно не желала иметь какие-то странные и темные дела с мадам Карно, и напряглась, снова положив руку на свой чуть выпиравший животик.

– … Вы должны дать мне железное обещание, что, если обнаружите эти бумаги, немедленно передадите их мне. – И спросила мягким, почти нежным тоном: – Вы понимаете меня, Клавдия?