Формула клада - [45]

– Ну и где они были? – равнодушно поинтересовался Вадька.

– У Евтюхова и Лесника в комнате, – аж хрипя от обуревающей его злости, процедил хозяин.

В задних рядах кто-то ахнул – кажется, Леся, но Вадьке было уже все равно.

– Я такого дебильного захвата заложников в жизни не видел! – с чувством бросил он.

Командир группы захвата невольно кивнул, даже не задумавшись, как обыкновенный старшеклассник мог что-то подобное видеть:

– Сам бы не увидел – не поверил!

Глава 15 Эшелон Григорьева

– Вам верят! Матери, жены и сестры венгерских рабочих отчаянно взирают на восток, ждут помощи от вас, их товарищей, революционной рукой сломавших хребет кровавой гидре интервенции, – а вы бежите?! Попросту драпаете!

– Вы, барышни, говорите, да не заговаривайтесь! – хрипловатый от махорки голос покрыл возбужденный гомон толпы. – Сроду наши бойцы не драпали! Нам бы передохнуть, Советы в селах установить, ну и пограбить дорогой, чтоб, значится, морды буржуйские по городам не жировали с трудового крестьянства…

– Не пограбить, а реквизировать! – перебил его кто-то.

– Во-во, я и говорю! Батька Григорьев передых обещал, а там можно и снова в бой. Не боись, барышни, жены и сестры венгерских товарищей нас обязательно дождутся! Насчет мамашек вот не знаю…

– Атаман Григорьев вас обманывает! – Звонкий девчоночий голос перекрыл даже регот здоровых мужских глоток. – Он сам контрреволюционер, он тайно расстреливает членов Ревкома!

– Правильно делает! – заорали в ответ. – Комиссары у нас на селе хлеб подчистую вывезли, малым детям на прокорм не оставили, а как батька за вилы схватился, так ЧК ихнее батьку маво и расстреляло! Долой комиссаров!

– До-о-олой! За Советы без чекистов и коммунистов! И без жидов! – Сотни голосов ответили слаженным ревом, загрохотало – винтовки палили пока что в воздух. Вокруг помоста, торчащего поперек перрона еще с митингов 17-го года, бушевало людское море. Стоящую на помосте рыжую девчонку ухватили за край длинной юбки. Девчонка метко пнула ногой, угодив мыском солдатского сапога схватившему по запястью. Внизу заорали, мужик в барашковой шапке со шлыком попытался залезть на помост. Ее сестра, такая же рыжая, саданула ему каблуком по пальцам. Под свист и хохот мужик рухнул в толпу, но уже лезли другие, и выражение их лиц не сулило агитаторшам ничего доброго.

– Эй, англичанин!

Джереми, зависший на сцепке с гаечным ключом в руке и ящиком инструментов под мышкой, вскинул голову. На фоне зажатого меж крышами вагонов клочка неба торчала голова в кепке.

– Не узнал, что ли? – Голова обиделась. – Сенька я! У банка мы встречались, а потом… – Он не закончил, обернувшись на рев у помоста. – А девок-то твоих рыжих прибьют сейчас!

«Какие же они мои?» – подумал Джереми, глядя, как девчонки метнулись туда-сюда по помосту и, сразу поняв, что не сбежать, схватились за руки и гордо выпрямились, бесстрашно глядя на григорьевцев.

– Хлопцы! Побратимы! – Голова вдруг исчезла – Сенька вскочил и заорал, размахивая руками и приплясывая на гудящей под сапогами крыше: – К головному вагону все, швидше! Чекисты на атамана напали!

– К головному! Не дадим атамана! – немедленно заорали в толпе. Словно крошки, отломившиеся от огромного рыхлого каравая, несколько человек кинулись к голове поезда, и тут же за ними с ревом и стрельбой в воздух потекла остальная толпа, бросая помост, где дюжий григорьевец уже успел ухватить за вороты двух рыжих девчонок…

Гаечный ключ вылетел из щели между вагонами и влепил григорьевцу между глаз. Тот качнулся, закатил глаза и принялся оседать.

– Come here, you, глупые девчонки! – Перепачканный мазутом парень высунулся между вагонами, и девчонки рванули туда, лавируя среди редеющей толпы.

– Почему это мы глупые? – хватаясь за протянутую Джереми руку, возмутилась первая рыжая.

– А чего ж тогда откликались? – захохотали наверху, и Сенька свесился с крыши вагона. Не обращая внимания, что мазут с его одежды пачкает юбки, Джереми обхватил девчонку за бедра, приподнял, давая возможность Сеньке втянуть рыжую на крышу. Вторая только презрительно фыркнула и полезла сама, оттолкнувшись от подставленного Джереми колена. Сам Джереми карабкался следом, когда наверху раздался хлесткий звук удара.

– За что?! – завопил Сенька. Голова Джереми поднялась над крышей вагона, и он видел только сапоги рыжей и край ее трепещущей на ветру юбки.

– Как вы могли, товарищ Сеня! – В голосе рыжей звенели слезы. – Вы натравили григорьевцев на здешних коммунистов!

– Тю, дурна! – обиженно удивился Сенька. – Их еще поутру расстреляли!

– Как… расстреляли? – растерялась рыжая.

– Дык пулями! От товарища Худякова[66] телеграмма пришла, что как хлопцы не к венграм, а на Херсонщину подались, так, выходит, дезертировали с революционных фронтов, вот коммунисты атамана арестовывать и явились, а их самих постреляли – да под насыпь.

– Леди! Вы собираетесь тут стоять, пока вас тоже… под насыпь? – Джереми подтолкнул ближайшую рыжую в спину.

– Ко мне давай, у меня точно искать не будут! – Сенька махнул на крышу соседнего вагона, девчонки подобрали юбки и прыгнули следом – может, не так лихо, как Сенька, но вполне уверенно. С высоты вагонов было отлично видно, как крыши тянутся и тянутся, бесконечной змеей уходя и взад и вперед. – Почитай, сорок эшелонов антантовского добра атаман с Одессы вывез! – на бегу крикнул Сенька.