Формула-1. История главной автогонки мира и её руководителя Берни Экклстоуна - [2]

Импровизированный лифт пополз вниз. Человек в тёмных очках молча следил за парой из угла кабины, надвинув козырёк бейсболки на морщинистое лицо. Через несколько мгновений дверь с лязгом отворилась. Мик Джаггер, Наоми Кэмпбелл и Берни Экклстоун шагнули на залитую солнечными лучами набережную Монако под приветственные вопли трёх десятков репортёров.

— Берни, откуда можно посмотреть гонку? — крикнул Джаггер.

— Из моего моторхоума.

Коротышка растолкал дородных операторов, а охранник весом центнера полтора беспомощно ждал в сторонке. В сопровождении камер троица направилась к воротам. За ними ждал «моторхоум» — серый фургон с тонированными стёклами, кондиционером, звукоизоляцией и кожаной мебелью, увешанный скрытыми камерами, которые следят за всем вокруг. Он стоял возле самого входа в паддок — отведённый для действующих лиц «Формулы-1» участок набережной у подножия холма. С мальчишеской стрижкой Экклстоун выглядел лет на двадцать моложе и упивался собственной непредсказуемостью.

— Воды? — предложил он гостям, когда те, усевшись поудобнее, приготовились к старту шестьдесят восьмого Гран-при Монако.

Сорок минут назад Берни Экклстоун прорывался из того самого лифта с ещё большим трудом.

— Сюда, Дженнифер! — вопили папарацци.

«Мы любим тебя, Дженнифер!» — вторили им зрители, собравшиеся на холме и трибунах посмотреть гонку. В гости к Берни нежданно-негаданно заглянула Дженнифер Лопес.

— Дженнифер хочет посмотреть болиды, — объяснил ему владелец сразу нескольких торговых сетей сэр Филип Грин. Лопес гостила на его двухсотшестифутовой яхте «Лайонхарт», пришвартованной тут же, неподалёку. Три дня спустя Грин отправлялся в Лондон открывать очередной магазин в Найтсбридже, и ему не мешало появиться на «Формуле-1» в сопровождении голливудской звезды.

— Хорошо, я всё устрою, — согласился Экклстоун, отодвигая в сторону салат из лобстера, собственноручно купленный с утра в супермаркете.

Живая стена фотографов попятилась — Экклстоун, Лопес и Грин вместе отправились в боксы, где механики двенадцати команд готовили машины к гонке.

— Какие крошечные! — проворковала Лопес, разглядывая торчащие оси «рено» Роберта Кубицы. — А где колёса?

— Продали, — съязвил Экклстоун.

— Я в неё не влезу, — расхохоталась Джей-Ло. — Сиденье совсем маленькое.

— Ничего, запихнём, — улыбнулся Грин, — а одежду нашьём прямо там.

— Спасибо за рекламу, Берни, — поблагодарил тем временем шеф «Рено».

Экклстоун и Лопес перебрались в расположение «Феррари». Фотографии Джей-Ло рядом с алым болидом — мечта отдела рекламы. Они разом окупят 400 миллионов долларов — именно столько «Феррари» тратит на девятнадцать гонок всего за один год.

За двадцать минут до старта напряжение витает в воздухе. Посетителей в это время обычно не жалуют, но для того, кто озолотил «королевские автогонки», делают исключение.

— Привет, Берни, — помахал ему седовласый мужчина из толпы возле боксов «Феррари».

— Привет, Майкл.

— Как дочка?

— Прекрасно, — только и успел в спешке бросить Берни.

— Майкл Дуглас — замечательный человек, — пояснил он через мгновение. Жаль, не получилось уделить побольше времени актёру, который прилетел с Каннского кинофестиваля.

Лопес двинулась обратно к причалу, а Экклстоун зашагал по стартовому полю, где уже выстроились двадцать две машины. Пока истинная звезда «Формулы-1» пожимала руки, с отсутствующим взглядом улыбаясь собеседникам, трибуны приветствовали её криками: «Берни! Берни!»

— Выглядишь расслабленным, — сказал Экклстоун, здороваясь с Нико Росбергом, который замер у своего «мерседеса».

— Зато внутри весь трясусь, — отозвался немецкий пилот.

Мимо прошествовал правитель Монако принц Альбер. На вчерашний приём у него во дворце Экклстоун не пошёл.

Берни обогнул два «вёрджина» в самом конце стартового поля.

— Глупая экономия, — заявил Экклстоун о попытке Ричарда Брэнсона прорваться под софиты «Формулы-1». — Купил дешёвый билет, а хочет в первый класс. Я ему говорил: «Ты приехал на „кортине“, а нужен „роллс-ройс“».

Нет, Брэнсон тут ненадолго. Королевские автогонки — удовольствие для богатых.

— А вот и Лакшми Миттал, — прошептал Экклстоун, заметив индийского сталелитейного магната. Обладатель двадцатимиллиардного состояния беседовал возле болидов «Форс-Индии» с владельцем пивоваренной компании «Кингфишер» Виджаем Маллья. Два дня назад Берни побывал на его огромной яхте, пришвартованной по соседству с «Лайонхартом» Филипа Грина.

Экклстоун вёл с правительством Индии переговоры о проведении в этой стране этапа «Формулы-1» в 2011 году. Маллья, в ушах которого поблёскивали пуссеты с крупными бриллиантами, рассчитывал стать директором индийского Гран-при, и они ещё раз вкратце обсудили перспективы.

— Берни! Берни! — ревели увешанные британскими флагами трибуны. Сотни зрителей нацелили объективы на своего кумира, но тот шёл по залитой солнцем трассе, не оборачиваясь.

— Сегодня они аплодируют, а завтра будут свистеть, — заметил антигерой «королевских автогонок».

На террасах и балконах позади трибун тысячи разодетых тусовщиков, сжимая бокалы с шампанским, ловили в окуляры биноклей шагающего прямо по трассе человека в белой рубашке. С 1929 года богатеи всего мира в сверкающих «роллс-ройсах», «бентли» и «феррари» каждый год съезжаются в Мекку «Формулы-1» — Монако, подтверждая тем самым трюизм Сомерсета Моэма, назвавшего княжество «солнечным местом для тёмных личностей». Для этих людей Берни — настоящий герой.