Форма жизни - [47]

Кайл не знал, что за сила владела им самим в тот момент. Непонятная вспышка ярости затмила разум, выбила из головы все иные чувства, не оставив места даже элементарному инстинкту самосохранения. Не он владел ситуацией, а ситуация владела им. Не было ни смысла, ни повода, чтобы причинять неприятности Гоуму, но в эти секунды Кайл даже не вспомнил о своём спасителе, как не вспомнил и самого себя, остолбеневшего при первой в его жизни стычке с Сервами…

…Они совершили роковые движения фактически одновременно.

Палец Кайла утопил спусковую скобу метательного оружия, освобождая сжатую пружину, а Онжилай неуловимым глазу движением резанул клинком снизу вверх, без видимых усилий, с жутковатой усмешкой на губах и ледяным блеском во взгляде единственного глаза.

Две половинки металлической стрелы полетели по сторонам, с жалобным звоном ударившись о каменный парапет искусственного водоёма, а Онжилай, не останавливая начатого движения, подался вперёд, вытягивая руки, и его клинок жёстко ударил по цевью самострела, выбив оружие из рук Кайла.

Юноша не успел ни отскочить, ни испугаться. Он лишь ощутил, как самострел вырвало из пальцев, а затем что-то холодное, шуршащее коснулось его груди и одежда распахнулась сама собой по всей длине косого разреза…

Он охнул, отступив на шаг назад, и вдруг осознал, что стоит абсолютно голый и безоружный, но на его груди при этом не было раны — на коже не выступило ни единой капельки крови.

— И вправду Изменённый, — удивился Онжилай, взглянув на серебристые пятна видоизменённой Гоумом проказы, которые прижились на ключицах Кайла. — Классно сделано, — прищёлкнул он языком, убирая за спину свой страшный клинок. — Жаль, что мне в своё время не повстречался такой мастер, как ты, Гоум.

На Кайла он больше не обращал никакого внимания, но, заметив, что хозяин оазиса покосился на своего подопечного, небрежно обронил:

— Тебе стоит вбить в его голову немного послушания, а то ведь забредёт к тебе какой-нибудь незнакомый урод, потом горя не оберёшься.

* * *

Это был первый в его новой жизни урок.

Гнев Кайла иссяк так же внезапно, как вспыхнул, а оставшуюся на его месте сосущую пустоту тут же заполнил целый сонм противоречивых чувств.

Во-первых, пришёл запоздалый страх, во-вторых, он испытал жгучий стыд перед Гоумом. В-третьих…

Да что там говорить… Кайл ощущал себя полным идиотом. Униженный, голый, он стоял, не зная, что ему делать, и в этот миг ненавистный Изменённый вдруг подошёл к нему и потрепал по плечу.

— Со мной было хуже, — внезапно произнёс он. — Учись не давать волю чувствам, а если уж дал, так сумей довести свою ярость до логического конца. — Он опять жутковато усмехнулся и выразительно чиркнул себя ребром ладони по горлу.

Кайл, дрожа и краснея, потянулся за разрезанной на две половины одеждой, а Онжилай, больше не обращая на него внимания, пошёл вслед за Гоумом в глубь оазиса.

Подняв распоротый надвое защитный балахон, за который его сознание по инерции цеплялось, как за последнюю реликвию, оставшуюся от прошлой, утерянной навсегда жизни, Кайл вдруг ощутил на себе ещё один взгляд и невольно поёжился.

Резко обернувшись, он увидел Беат, которая стояла, беззастенчиво разглядывая его.

Кайл машинально закрылся одеждой, а она пожала плечами и тоже пошла в глубь оазиса к приземистым постройкам, сложенным Гоумом из серой, нарезанной прямоугольными блоками вулканической породы.

Никто не осудил его, не наказал за спонтанную вспышку гнева, словно выплеснувшаяся наружу ярость являлась в этом новом для Кайла мире нормой.

* * *

Последующие часы оказались настолько перенасыщены событиями, что Кайлу попросту некогда было вспоминать о своём недавнем поведении и жестоком, полученном от Онжилая уроке.

Гоум действительно взялся врачевать пришедшую к нему троицу, если, конечно, тут уместен термин, означающий исцеление живого организма.

Только вдоволь насмотревшись на Изменённых, Кайл смог наглядно убедиться, какую неоценимую услугу оказал ему старик. Если бы металлическая проказа, поразившая его раны, получила возможность свободно распространяться по телу, то один Селен ведает, каков был бы облик юноши спустя пару месяцев после инфицирования.

Онжилаю и его молчаливому другу Даккару повезло в этом смысле намного меньше — их тела были в буквальном смысле изуродованы: участки серебристой, насыщенной металлом кожи, как модифицированной впоследствии, так и самостоятельно переродившейся в негнущийся, неприятно поблёскивающий покров, перемежались со здоровой плотью в хаотичном беспорядке, отчего тело нагого Онжилая казалось раскрашенным под пустынный камуфляж, какой иногда наносят на свои защитные балахоны человеческие воины.

Прежде всего Гоум загнал троих путников в палатку из грубой водонепроницаемой ткани, где они долго и тщательно мылись под его беззастенчивым, строгим контролем. Когда с их тел была удалена вся пыль и грязь, а плоть неприятно засверкала пятнами поражённых участков, Гоум, не успокоившись на этом, обрил всех наголо, пощадив лишь Беат, которой он оставил на голове сантиметровый ёжик медно-рыжих волос.

Кайл, который выполнял роль разнорабочего, таская воду, относя в специальный очаг тряпьё, которое когда-то было одеждой, а теперь могло называться разве что лохмотьями, поначалу старался не смотреть на Изменённых, но, когда разделась Беат, он не выдержал — скосил глаза в её сторону.