Фонд последней надежды - [9]

Артём, окрасившись нежным светом, прошуршал:

— Первое: Балтабай Модадырович озвучит своё будущее выступление на конференции в Зимбабве, посвящённой процессам антиглобализма и интернационализации в современном мире. Второе: Олег Юрьевич Коршунов озвучит презентацию своей новой программы. Третье: сообщение грант-менеджера Макбал Идрисовны Капшыгай на тему «Отправление сообщений в рамках требований программы CHAO». И четвёртое: задачи будущей недели и список сокращённых программ озвучит заместитель директора по оргвопросам Корнелия Борисовна Тёмкина.

В зале стало тихо. Артём быстрым шагом обошёл всех, раздавая листочки с мойдодыровскими тезисами. Директор откашлялся, хлебнул из своей циклопической чашки и завёл речь. Время от времени он увлекался и вставлял экспрессивные «дорогой ты мой человек», «сами понимаете, не маленькие» и «штурманга люлям».

Сотрудники таращились друг на друга, пытаясь угадать, кто попал под топор. Бедолаги. Олег открыл ежедневник. Итак, эпизод первый: приключения злодея Карабараса и его пиратского вертолёта в самом сердце Чёрного континента. Минуты текли. Булькала наливаемая в стаканы минвода. Кто-то из коллег, очевидно, считавших себя неприкасаемыми, эсэмэсился под столом. Бабушка с седой халой на голове откровенно спала, время от времени поводя головой, как лошадь в стойле. Кисти её рук совершали мелкие возвратно-поступательные движения.

Мойдодыр, отдуваясь, закруглился.

Олег легко вскочил, прошёл к трибуне и обвёл глазами аудиторию. Странно, он немного волновался. Как говорят американцы, в животе его затрепетал крылышками мотылёк. В таких ситуациях Олег любил использовать старый театральный трюк: он наобум выбирал одно лицо из публики, которому в дальнейшем и адресовался. Желательно, впрочем, чтобы человечишка сидел где-нибудь подальше, на галёрке, тогда, по законам перспективы, присутствующим будет казаться, что оратор обращается к каждому в зале персонально. Олег быстро отыскал мостящуюся у самой двери тётку в чёрном, уставился в её доверчивые глаза и обаятельно улыбнулся. «Где-то я её уже видел», — мелькнула на задворках сознания мысль, но презентация новой программы ждать не могла.

Ася чувствовала, что неудержимо краснеет. Сначала она решила, что давешний синеглазый мужик смотрит вовсе не на неё, что ей это только кажется. Но тут громко фыркнула Гулька, за ней поперхнулся Тарас Гамаюнович. Сотрудники переглядывались, еле заметно кивали на Асю подбородками. Признанные офисные красотки — Коровина, Меделяйте и Дружинина, — задрав идеальные бровки, недоумённо шептались. Майрушка показала Асе длинный розовый язык, даже Корнелия бросила на неё удивленный взгляд. Ангельское личико Артёма покрылось лихорадочным румянцем. А проклятый Коршунов толкал свою речугу с невозмутимым видом, будто поэму читал. Ася попыталась, было, спрятать глаза, даже малодушно заслонилась ежедневником. Судя по сдавленному хохоту сослуживцев, это не помогло. «Да что ж такое!», — мысленно возопила Ася и уже собиралась смыться типа срочно в туалет, как вдруг двери с треском распахнулись, и на стафф-митинг ворвалась Софа Брудник, координатор программы «Культура и искусство». Маленькая, вертлявая, шумливая, Софа была похожа на сильно запущенного тинейджера и принципиально ездила только на мопеде, ухитряясь подрезать даже внедорожники.

— Всем привет! — хрипло выкрикнула она. — Звиняйте, в пробке застряла! А чё было-то? Кого уже попёрли?

Мадлен Генриховна и Камилла Джакоповна синхронно выдвинули челюсти и брезгливо отвернулись. Артём, не касаясь ботиночками пола, подлетел к Софе и принялся нашёптывать ей что-то на ухо, настойчиво тесня в сторону дивана, где ей уже расчистили местечко между спящей Аллой Львовной, координатором женских программ, и нахохленным Николай-улы.

Это происшествие, к счастью, отвлекло Коршунова, он перестал пялиться на Асю и быстро закончил выступление, несколько скомкав финал.

— Слушай, Гулька, а про что он болтал? — шёпотом спросила Ася, — Что за программа, а?

— Ой, — Гулька глянула на Асю поверх очков. — Иди ты!

— Кончай, — разозлилась Ася.

— Да ничё особенного, — Гулька демонстративно зевнула. — Какие-то там спецрасследования и аналитика, в общем, типичный баян…

В этот момент в зале как раз стало тихо — все приготовились слушать сообщение Макбал Идрисовны, поэтому гулькины слова прозвучали вполне отчётливо.

Новенький, перестав чиркать в ежедневнике, хмуро покосился в их сторону. Артём в ужасе прижал ладошки к ушам, а Мойдодыр благожелательно заметил:

— Гюльнора, вы что-то хотите сказать?

Гулька спрятала глаза.

— Ахтунг! — прокуренным басом вскричала вдруг Софа. — А я с Карапетовой согласная! Бюджет и так дырявый — это раз, мероприятия мне вполовину срезали — это два, как я своих на турецкое Биеннале повезу — это три! А нам с голой жопой новые программы презентуют!!

Народ загудел. И тут поднялась Корнелия. Бандерлоги мгновенно заткнулись под её немигающим взглядом.

— Товарищи! — прошипела она. — Повестка дня ещё не исчерпана. Прошу вас, Макбал Идрисовна.

Олег был собой недоволен. Надо же так просчитаться. Только что нарушил собственное правило: никогда не держи других за идиотов. Даже если они выглядят как сборище придурков. Даже если они разговаривают, как больные на всю голову обезьяны. Вот херня!