Фонд и Империя - [36]

Она спросила:

— В чем ваша беда? Ведь вы не боитесь охранника? Он вас не тронет.

— О нет, это не он. Он всего лишь ветерок, который гонит пыль у моих ног. Тот — шторм, который разметает миры в разные стороны, а потом сталкивает их. Неделю назад я убежал, я спал на улицах, я скрывался среди толпы. Я всматривался во многие лица, во многие лица, надеясь на помощь. И нашел ее здесь.

Он повторил последнюю фразу более мягким, но взволнованным тоном, и его большие глаза были беспокойны:

— Я нашел ее здесь.

— Но, — сказала Бэйта веско, — я бы рада была помочь, но вообще-то я, друг, не очень надежное укрытие против шторма, сметающего миры. Честно говоря, я могла бы…

Вблизи раздался раздраженный повелительный голос, прервавший разговор:

— Эй, ты, грязное плутовское отродье…

Это был береговой охранник — с красным горящим лицом, с искаженным ртом он бежал к ним. Он указал своим маломощным бластером с глушителем:

— Держите его, вы, двое. Не дайте ему уйти. — Его тяжелая рука упала на тонкое плечо клоуна, который захныкал.

Торан спросил:

— Что он сделал?

— Что он сделал? Что он сделал? Как это — что? — Охранник полез в висящий на поясе кошелек и вытащил малиновый носовой платок, которым отер свою голую шею. Потом сказал с облегчением:

— Я скажу вам, что он сделал. Он сбежал. Об этом уже известно на Калгане, и я узнал бы его еще раньше, если бы он стоял на ногах, а не на своей птичьей голове. — И он оглушительно, беззлобно рассмеялся над своей жертвой.

Бэйта с улыбкой спросила:

— Откуда же он убежал, сэр?

Охранник повысил голос (собиралась толпа, с широко раскрытыми глазами, бормочущая, все увеличивающаяся, и потому чувство собственного достоинства у охранника возрастало в арифметической прогрессии).

— Откуда он сбежал? — повторил он с непередаваемым сарказмом. — Думаю, вы слышали о Муле.

Все бормотанье прекратилось, и Бэйта почувствовала внезапное ледяное покалывание в низу живота. Глаза клоуна смотрели только на нее — он все еще дрожал под мускулистой рукой охранника.

— А кто, — продолжал тот значительно, — этот проклятый кусок тряпья, как не сбежавший придворный шут Его Светлости? — Он хорошенько встряхнул пойманного. — Ты признаешь это, шут?

Ответом были лишь побледневшее от страха лицо клоуна да еле слышный свистящий шепот Бэйты на ухо Торану.

Торан дружелюбно приблизился к охраннику:

— Ну, ну, старина, может, ты отпустишь его хоть ненадолго. Этот паяц, которого ты держишь, танцевал для нас, но еще не на все деньги.

— Ага! — Голос охранника внезапно посерьезнел. — А вознаграждение?

— Ты получишь его, если докажешь, что это именно тот, кто тебе нужен. Ты бы отпустил его пока. Видишь ли, ты имеешь дело с гостями, а это не шутки.

— А вы имеете дело с Его Светлостью, и это будет иметь серьезные последствия для вас. — Он снова встряхнул клоуна: — Верни деньги этого человека, мерзавец.

Рука Торана сделала быстрое движение — и бластер охранника отлетел в сторону, а за ним чуть было не последовала половина его пальца. Охранник зарычал от боли и ярости. Торан решительно отпихнул его в сторону, клоун, освободившись от державшей его руки, торопливо спрятался за спину Торана.

Толпа, границы которой нельзя уже было охватить глазом, не обратила большого внимания на последние события. Некоторые вытянули шеи и, как будто под воздействием какой-то центробежной силы, решили отойти подальше от центра происходящего.

Потом последовала небольшая суматоха, и резкий приказ послышался невдалеке. Образовался коридор, по которому прошли двое, держа наготове электрические кнуты. На малиновой рубашке каждого был изображен зигзаг молнии и под ним — раскалывающаяся планета.

Темный гигант в форме лейтенанта следовал за ними — темнокожий, темноволосый и с мрачной усмешкой.

Темный заговорил с опасным спокойствием, которое показывало, что ему не надо было повышать голос, чтобы его приказы были услышаны:

— Это вы известили нас?

— Охранник, все еще держась за покалеченную руку, с перекошенным от боли лицом, пробормотал:

— Я требую компенсации, Ваше Благородие, и я обвиняю этого человека…

— Вы получите ваше вознаграждение, — ответил Лейтенант, не глядя на него. Затем кратким движением приказал своим людям: — Взять его.

Торан чувствовал, как клоун судорожно вцепился в его халат.

Он повысил голос и постарался, чтобы тот не дрожал:

— Прошу прощения, Лейтенант, но этот человек — мой.

Солдаты послушались приказа, не моргнув глазом. Один умело поднял хлыст, но резкий выкрик Лейтенанта остановил его.

Его темно-мрачное благородие быстро прошел вперед и стал перед Тораном.

— Кто вы такой?

Прозвучал ответ:

— Гражданин Фонда.

Это подействовало — по крайней мере, на толпу. Сдавленная тишина переросла в напряженное гудение. Имя Мула могло вызывать страх, но в конце концов, это было новое имя, и оно едва ли успело войти в гены, как старое слово «Фонд». Тот, что разрушил Империю, и страх перед которым правил этим участком Галактики с безжалостным деспотизмом.

Лицо Лейтенанта не дрогнуло. Он сказал:

— Вы можете засвидетельствовать личность этого человека?

— Мне сказали, что он беглец из дворца вашего лидера, но лично я о нем знаю только то, что он мой друг. Вам понадобятся очень веские аргументы, чтобы забрать его.