Фолкнер - [20]

В предисловии, открывавшем сборник, Стоун писал: "Это юношеские стихотворения… Они полностью принадлежат этому периоду неопределенности и иллюзий… В них есть и недостатки юности — юношеская нетерпеливость, отсутствие изощренности, незрелость. В них есть чистая радость юности… и юношеская неожиданная, смутная, беспричинная грусть ни о чем… Я думаю, что эти стихотворения кое-что обещают. В них есть необычное чувство слова и музыки слов, любовь к мягким гласным, ощущение цвета и ритма, и — временами — чувствуется намек на приближающуюся мужественность руки… Человек, у которого есть подлинный талант, будет расти, оставит все это позади, и в конце концов вырастит цветок, который не может появиться ни в одном саду, кроме как в его".

Тем временем жалобы студентов и профессоров на университетского почтмейстера вышестоящему начальству становились все яростнее и настойчивее. В сентябре 1924 года инспектор почтовых учреждений штата Миссисипи направил Фолкнеру официальное письмо, в котором излагал жалобы клиентов на недоставленные письма и посылки, на то, что почтмейстер читает в рабочее время, вместо того чтобы сидеть у окошка почты, и, наконец, что почтмейстер в рабочее время занимается писанием собственных сочинений.

Фил Стоун использовал все свое политическое влияние, чтобы отвести удар от Фолкнера, но ему это не удалось, и в конце октября Фолкнеру от имени правительства Соединенных Штатов было предложено подать в отставку. Тогда он написал инспектору почтовых учреждений следующее письмо: "Поскольку я живу при капиталистической системе, я понимаю, что на мою жизнь влияют люди, обладающие деньгами. Но будь я проклят, чтобы я зависел от любого прогуливающегося мерзавца, у которого имеются два цента, чтобы купить почтовую марку. Рассматривайте, сэр, это письмо как мою отставку".

Итак, он вернулся к своей былой жизни, слонялся по городу и по его окрестностям, брался за всякую плотницкую и малярную работу, чтобы заработать какие-нибудь деньги.

В середине декабря вышел в свет сборник "Мраморный фавн". "Я не думаю, — писал впоследствии Стоун о бостонском издательстве, — что они вообще отпечатали всю тысячу экземпляров, как обязались. Я купил некоторое количество экземпляров, Фолкнер надписал их разным людям, и я пытался продать их". Однако эти попытки оказались безуспешны, сборник успеха не имел, даже такой минимальный тираж не был раскуплен, а критика встретила книгу молчанием. Когда Фолкнеру была присуждена Нобелевская премия, Стоун не без горечи писал: "У меня до сих пор хранится несколько экземпляров, за которые кое-кто из видных граждан Оксфорда, гордящихся теперь знакомством с Фолкнером, пожалели тогда заплатить полтора доллара".

Некоторое моральное удовлетворение Фолкнер получил, послав экземпляр "Мраморного фавна" почтовому инспектору, уволившему его, с надписью: "Человеку, чьей дружбе я обязан освобождением от весьма неприятной ситуации". Утешение было невелико, а новая ситуация складывалась для него действительно весьма неблагоприятно. Фолкнер начал приходить в уныние.

Но Стоун слишком верил в талант Фолкнера, чтобы согласиться на капитуляцию. Он выдвинул новую идею — многие американские поэты, втолковывал он Фолкнеру, добились признания в Соединенных Штатах, создав себе репутацию сначала в Европе. Он ссылался на примеры Томаса Элиота, Эзры Паунда и других. Идея заключалась в том, что Фолкнер должен уехать в Европу и там добиваться признания. Фолкнеру идея понравилась, тем более что ему хотелось побывать в Европе и посмотреть там места битв первой мировой войны — те места, где ему не удалось побывать в качестве военного летчика и, возможно, героя.

4. Новый Орлеан, Европа, первые два романа

В первых числах января 1925 года Уильям Фолкнер вместе с Филом Стоуном приехал в Новый Орлеан. Фолкнер собирался устроиться на какое-нибудь судно, отплывающее в Европу, а Фил Стоун решил проводить друга и заодно устроить себе небольшие каникулы.

Впоследствии Фолкнер вспоминал: "Я приехал в Новый Орлеан. Это не было стремление войти в какую-нибудь литературную группу, нет. Хотя такое тяготение было — я думаю, каждый молодой писатель испытывает желание быть среди людей, которые не будут смеяться над тем, что он говорит, как бы глупо это ни звучало для филистеров, но оказался я в Новом Орлеане, чтобы наняться на судно".

Город ему сразу понравился старинными улочками, где все пропитано очарованием былых времен, старыми уютными домами, увитыми зеленью, с выступающими над тротуарами балконами, понравился набережными, гаванью, неторопливой толпой на улицах, атмосферой чисто южной лени и артистизма.

Шервуд Андерсон, побывав в Новом Орлеане еще в 1922 году, влюбился в него и написал тогда, что он хочет приехать жить в Новый Орлеан, "потому что я полюбил нечто культурное в самой основе здешней жизни, потому что здесь, в этом городе, издается журнал "Дабль диллер". Он призывал писателей приехать в Новый Орлеан: "…Я уверен в своей формуле, что культура означает прежде всего наслаждение жизнью, свободное время и ощущение неторопливости… В районах цивилизации, где факт становится доминирующим, подчиняющим поэтическую жизнь, вы имеете то, что доминирует сегодня в жизни таких городов, как Питтсбург и Чикаго. Если бы факт становился второстепенным рядом с жаждой жизни, любви, жаждой понять жизнь, мы могли бы иметь в большем количестве городов Америки то очарование, которое можно сейчас найти в старых кварталах Нового Орлеана".