Flutter. Круто, блин! Хроники одного тренинга - [5]

— Слушай, — возмутилась я, — что за оскорбления с порога? Уж не хочешь ли ты сказать, что я специально заболела?

— Хочу.

— Как это? — растерялась я.

— Вот так. Ты ВСЕГДА делаешь то, что тебе выгодно!

— И какие же выгоды я извлекаю из столь сомнительного приобретения?

— Жалость. Любовь. Сострадание. Восхищение. Ведь ты же герой, правда? Стойко переносишь тяготы жизни с улыбкой на пересохших губах!

Как он узнал?

— Почему это на пересохших?

— Никто, кроме тебя, не притащил в зал кружку с чаем.

— У меня после врачебных процедур плохо слюнные железы работают. Я даже везде с собой таскаю бутылку с водой — рот пересыхает.

— Это мне неинтересно, — ответил Сергей. — Есть и пить в зале запрещено. Всем. Исключений нет.

— У меня медицинские показания.

— Значит, этот тренинг не для тебя. Изволь покинуть зал. Деньги тебе вернут.

— Нет, я не уйду!

— Тогда дай слово не пить в зале.

Я прямо растерялась. Я привыкла, что моя болезнь делает меня исключительной. Что мне зачастую позволено то, что не позволено другим. Люди из сострадания дают мне отступления от правил. К тому же я не врала, у меня действительно отказали слюнные железы. Во рту пересохло.

— Хватит манипулировать свой болезнью! И ты еще про выгоды спрашиваешь! — вдруг возмутился он. — Мисс Особый Случай. Миссис, простите.

— Я, между прочим, инвалид второй группы! — как последний аргумент выдала я от отчаяния.

— Вот я и говорю, Особый Случай. Знаешь что? — продолжал тренер.

— Что? — сердито осведомилась я, сопротивляясь Сергею и тем чувствам, которые неумолимо накатывали на меня. Страх, стыд, еще раз стыд, растерянность, недоумение — все это пыталось прорваться сквозь мои горячо любимые и лелеемые годами веселье, силу, независимость, неординарность и еще множество приобретенных за годы цивилизованной жизни черт моего несносного характера.

— Мне наплевать. Из меня тебе не удастся выудить ни капли жалости. Хочешь любви? Начни ее создавать. И отдавать, а не потреблять.

— А я что делаю? — оскорбилась я.

— А ты высасываешь ее из других с помощью своей болезни, — сказал Сергей, — да еще изображаешь из себя крутого Бетмэна. Самого сильного, независимого и оригинального до невозможности.

— Но это же и есть я, идиот! — закричала я.

— Ты, Наташа, — это мелкий заячий хвост, который дрожит от страха, ненависти, боли и обиды. Я думаю также, — сжалился он, и голос его стал мягким, — что еще ты очень ранимый и нежный человек, который отчаянно боится быть самим собой.

— Так ведь как самим собой-то?! Это невозможно! Знаешь, что я пережила?

Я вспомнила молчание своих одноклассников, вспомнила, как они отворачивались, когда я подходила к ним с вопросом: «Что произошло?» — и вдруг разревелась. Даже тогда, во время бойкота, не плакала, а тут… Я думала, что давно забыла ту историю.

— Нет, это невозможно, — всхлипнула я.

— Ну и живи, блядь, в обнимку со своим несчастным прошлым, — устало произнес он, — года два еще проживешь. Крутая, модная, красивая и страшно одинокая.

— Врешь ты все!

Он замолчал, и я услышала в зале страшную тишину Пятьдесят человек сидели открыв рты и переводя взгляд с меня на него и обратно. Эти гады не оспаривали его слова, не предъявляли ему претензии за грубость и оскорбления. Они просто превратились в большие уши и широко открытые глаза. Сергей тоже внимательно посмотрел в зал.

— Кто считает, что то, что я сказал, очевидно, поднимите руки. Выше!

Руки подняли все. У меня земля под ногами описала полный круг. Я сквозь слезы посмотрела на лес поднятых рук и молча села.

— Почему ты села? — без единой капли сострадания в голосе спросил тренер:

— Мне надо подумать.

— А, это хорошо, — улыбнулся Сергей в первый раз.

Мои друзья ждали меня после первого дня тренинга. Они волновались. Я зашла взъерошенная как воробей, и они набросились на меня с вопросами:

— Ну что, что? Рассказывай, куда ты угрохала такую кучу денег?

— Знаете, что я сегодня узнала?

— Ну?

— Что я очень уязвимый, слабый и напуганный человек. И еще нежный. — Это слово я произнесла с усилием. Оно было новым в моем лексиконе. Раньше я считала, что нежность — это салат такой.

— Ты что, дура? Ты за это деньги заплатила?

— Так ведь это важно!

— А что, так это непонятно? Без тренинга?

— Нет! Я думала, что офигительно деловая колбаса. Модная такая, оригинальная, пробивная.

— Ну и это тоже. Бесит, конечно, иногда, ну да все не без глупости.

— А за что же вы со мной дружите?

— За то, что ты нежная, слабая й уязвимая. Ну добрая. И сильная.

Мир мой окончательно встал с ног на голову Друзья решили, что я совсем рехнулась, и, уложив меня спать, пошли обсуждать план моего спасения.

Я много нового узнала за три дня тренинга. Плакала, кричала, спорила, сопротивлялась, удивлялась, недоумевала, хохотала и, кажется, поняла в миллион раз меньше, чем на своей кафедре психологии. Но почувствовала во столько же раз больше.

Тренинг я закончила с относительно ясным пониманием, куда мне идти, и твердым намерением прекратить свою странную социализацию.

Раз у меня не получается жить в этом мире, значит, надо изменить мир, решила я.

— Это недостижимая задача, — предупредил меня Сергей.

— Хоть начну, — засмеялась я.