Флот судного дня - [27]

На все мои вопросы поступают односложные ответы. Я, пак. Тидак ада, пак. Сая мелихат апа-апа, пак. Да, господин, нет, господин, ничего не видел, господин.

Да, пока они в такой куче, фиг чего добьешься расспросами. Уволочь одного из них и допросить в трюме? Но, если я одного ибана обездвижу ударом в лоб и поволоку, остальные бросятся на меня всей стаей и порвут как газету.

Чтобы закончить с этим мрачным цирком, я протянул фляжку с коньяком их предводителю: давай вздрогнем, как там тебя кличут, Танцующий Варан или Могучий Осьминог, это хороший армянский из неприкосновенного запаса. Но тот нахмурился и показал знаком, мол, ты первый отхлебни. Делать нечего, прилично приложился к сосуду. Коньячок как всегда взбодрил, словно кто-то пробежался горячими маленькими пятками по моим внутренностям. Хотелось еще и еще, чтобы вообще отключиться от всех неприятностей, включая ибанат, – но снова вынужденно протянул фляжку вождю. Танцующий Варан на сей раз не отказался и порядком втянул на халяву. Затем мы поскалились щербатыми ртами, то есть поулыбались друг другу. Пришлось даже сказать вождю, что я его уважаю, и он стал чуть разговорчивее.

– Господин, наши люди убивают врагов, чтобы хранить их головы в корзинах из пальмового волокна, потому что они – источник плодородия. С ними прекрасно танцуют наши женщины, вы бы видели. Но не было никаких причин умерщвлять тех добрых людей, которые спасли нас. Мы убиваем клинком-парангом, мечом-мандау или духовым ружьем-сампутаном тонкими отравленными стрелами, и наши яды год от года лучше. Но мы слышали, что там разорвало человека напополам. Так убивают звери, очень большие, или злые демоны. Не могли ли люди из твоей команды, господин, как-нибудь разгневать или привлечь демонов?

– Я верю в тонкие отравленные стрелы даяков и их умелое применение, но не слишком верю в демонов. То есть они, может, и существуют, но лично рвать людей пополам – это не их стиль. У них другие методы воздействия. Они поселяются вот где. – Я показал себе на голову. – Сидят там, так сказать, на чердаке, нашептывают всякие пакости, и как результат, именно человек разорвет другого человека, хоть пополам, хоть на лоскутки, а то и похуже что-нибудь сделает.

– Мой господин мудр. После смерти человека его душа уходит в страну духов, но здесь у мертвеца появляется другая душа, очень злая. Если его убили, то она тоже хочет уйти в страну духов, но жаждет мести и должна исполнить свой долг. – Вождь несколько помедлил, как бы показывая, что борется с желанием рассказать что-то важное, и, наконец, когда я ему подмигнул, перевернул карту вверх картинкой. – Один из моих людей плавал туда, на корму; мы же морские даяки, ибаны, храбрые как тунцы.

Тунцы? Я правильно понял его малайский? Ах да, когда тунцы нападают на косяк, к примеру, сельди, они убивают в десять раз больше, чем могут съесть, вот такие они «храбрецы».

– Один из моих людей слышал быстро оборвавшийся крик, видел разорванного человека, от верхней половины тела которого во мрак адского корабля отходил демон. И пасть его, о, мой господин, была больше пасти самой большой акулы. В этой пасти помещалась вся нижняя половина человеческого тела, а могло поместиться еще больше. Мой человек, который храбр как все ибаны, хотел броситься на демона с парангом, но что-то невидимое потащило его прямо в ту жуткую пасть. Он едва успел отрезать это невидимое и спастись. Несмотря на свое бесстрашие, мой человек бросился в воду и поплыл обратно.

Так, это теплее. Рассказ был весьма любопытен, он проливал свет, пусть и изрядно приправленный народным творчеством. Однако слова вождя ибанов – ничто для офицеров «Батавии» и, тем более, для их хозяев.

О чем сразу сказала Бонакасси, когда я связался с ней. Точнее, вынужден был связаться. Я вообще-то интроверт, люблю пребывать один-одинешенек в своем внутреннем мире и ненавижу общаться «лайф», в прямом эфире, тем более со всякими неприятными персонами. А сегодня то Чу Чун Шен, то ибаны целым племенем, то эта акула с фасадом стюардессы.

– Господин Пятницкий, слова людей, у которых даже женщины радостно пляшут с головами убитых врагов, вряд ли будут интересны серьезным людям в нашем руководстве. И не подумайте, что я это говорю, потому что обиделась на вас. На таких, как вы, я не обижаюсь.

– Госпожа Бонакасси, я так и знал, что мы сработаемся. Сейчас мне нужно довести свою точку зрения – о необходимости проведения расследования непосредственно на «Батавии» – до вашего руководства. И, кстати, в словосочетании «даже женщины» звучит сексизм, а это немодно в наши просвещенные времена. Женщины имеют такое же право танцевать с отрубленными головами врагов, как и мужчины.

Неожиданно Бонакасси согласилась.

– Господин Пятницкий, я попробую договориться о встрече в реале. Хотя речь не идет о расследовании. Вы просто сможете посетить «Батавию», и это должно рассеять ваши предубеждения.

Ладно, можно и посетить, посмотреть, так сказать, паразитам в глаза. Надеюсь, за время моей отлучки эти ипанутые ибаны не порешат кого-нибудь дополнительно.

Через час я стоял на приемной аппарели переходного бокса «Батавии». Первое, что отметил на борту мегакорабля, – никакой качки. А проход через бокс напоминал попадание в какую-то лабораторию или операционную. Я не без чувства ложного стыда снял все свои одежды, состоящие из робы и трусов семейного типа, после чего многорукий робот шкодливо прошелся вдоль моего тела сканерами, посветил в зрачки, заглянул бесстыжим взглядом многоканальных камер в разные полости, даже, пардон, в зад, заодно взял несколько капель крови и образцов кожи на экспресс-анализ. Потом я прошествовал голый, как Аполлон, или, скорее, Вакх, через облако дезинфицирующего аэрозоля. Облачился в комбинезон, выданный мне механической рукой в аккуратном свертке; там же имелась и обувь. Опять-таки одноразовая, подходящая для путешествия в лучший мир.