Флорис. «Красавица из Луизианы» - [37]

Батистине стало очень жарко, и она поднесла руку к груди.

— Вы так прелестны, моя дорогая! Сегодня вечером мы наконец-то будем одни! — послышался шепот влюбленного Жеодара.

Батистина нежно и ласково улыбнулась склонившемуся к ней жениху.

— Сообщаем всем присутствующим, что мы не делали заранее оглашения в церкви предстоящего брака между мадемуазель де Вильнев-Карамей и господином графом Жеодаром Кастильоном дю Роше, потому что они получили разрешение его высокопреосвященства, освобождающее их от обязательного троекратного оглашения в церкви, принимай во внимание то, какими высокопоставленными лицами являются будущие супруги. Итак, мы объявляем вам, что две вышеупомянутые персоны приняли решение соединиться брачными узами перед лицом нашей Святой Матери Церкви. Если существует какая-либо причина, которая является препятствием для заключения данного брачного союза, повелеваем всякому, кому таковая известна, объявить сейчас об этом. Сокрытие истины карается отлучением от церкви.

Батистина нетерпеливо переминалась с ноги на ногу.

«Господи! До чего же мне надоел отец Гиацинт! Ну можно ли так тянуть время! — подумала она. — Это уже не венчание, а великая пасхальная месса!»

Батистина повернула голову и взглянула на Жеодара. Тот самодовольно улыбался.

«У него красивый рот, и я хочу, чтобы он меня опять поцеловал, как в день нашей помолвки!» — Батистина едва не выпалила эту фразу вслух, но вовремя прикусила язычок.

Отец Гиацинт, произнеся ничего не выражавшим голосом заученную формулировку, улыбнулся жениху и невесте. Он еще раз с удовольствием оглядел всех разодетых ради такого случая прихожан и элегантных гостей. В церкви царила благоговейная тишина. К священнику приблизился сиявший от радости Блезуа и скромно, но с сознанием собственного достоинства подал на бархатной подушечке обручальные кольца. Отец Гиацинт знаком велел жениху и невесте преклонить колени. Батистина и Жеодар тотчас повиновались. Жеодар вновь завладел рукой Батистины, которую она отдавала ему навеки. Она обратила внимание, какие у него крепкие загорелые руки…

«Скоро я буду ощущать эти руки на своем теле… — подумала она смущенно. — Да, Жанна-Антуанетта права, я — чудовище, настоящее чудовище! Я должна была бы молиться… Молиться без конца… Сегодня — самый прекрасный день в моей жизни!»

Батистина еще ниже склонила голову в знак раскаяния.

— Так как нет никакой причины, препятствующей заключению этого брака… — начал отец Гиацинт, собираясь благословить брачующихся.

— Нет, есть причина! Остановитесь! — прогремел мужской голос.

Все присутствующие, пораженные словно громом, повернули головы.

10

— Остановитесь! Этот брак не может быть заключен! — еще более властно заявил незнакомец.

Все, открыв рты, смотрели на группу людей, появившихся в западном приделе.

Батистина окаменела. Жеодар сжал руку невесты.

— Фу! Какая дурная шутка! — шепнул он скорее для того, чтобы успокоить самого себя.

Девушка даже не слышала слов жениха. Все ее существо устремилось к центру храма, туда, где стояли мужчины, осмелившиеся прервать торжественный обряд. Что это за люди?

«Мое сердечко… Завтра тебя ожидает сюрприз…» — фраза из письма Людовика зазвучала в ушах Батистины.

«Быть может, они явились по приказу короля? Неужели Людовик переменил решение? Но почему?» — спрашивала себя Батистина, ощущая, как сердце у нее едва не выпрыгивает из груди.

Она пыталась рассмотреть упрямо державшихся в тени вновь прибывших, но сумрак мешал ей.

— По какому праву вы помешали совершению великого таинства? — воскликнул отец Гиацинт, которому понадобилось некоторое время, чтобы овладеть голосом и чуть-чуть прийти в себя.

— Мы обладаем таким правом, отец мой! Это наше право! — вновь прозвучал все тот же голос, и в голосе незнакомца внимательный слушатель мог бы различить не только гордость, но и неподдельное волнение.

Батистина побледнела. Человек, только что спокойно и дерзко произнесший столь странные слова, слегка выступил вперед. Лицо его по-прежнему было скрыто во мраке, но теперь стало видно, что он намного выше своих спутников.

— Простите нас, отец мой, но мы не могли поступить иначе, не погрешив против своей совести и чести! — послышался другой, более мягкий голос. Человек, говоривший весомо и убедительно, стоял позади высокого незнакомца.

— Хорошо! Тогда подойдите и сообщите, что вам известно. Но, кто бы вы ни были, напоминаем: вам грозит отлучение от церкви, если вы решили помешать совершению священного обряда из злого умысла и без какой-либо веской причины! — грозно произнес окончательно пришедший в себя отец Гиацинт, воздев вверх руку, словно призывая кару Господню на головы злоумышленников.

— Моя голубка… Боже мой! Боже милосердный! Ах! Какие тайны собираются они раскрыть? Горе нам! — стонала старая Элиза, с такой силой вцепляясь в руку господина Папуля, что оторвала позументы, украшавшие его камзол.

Приглашенные неподвижно застыли на своих местах. Казалось, что-то тяжелое и непонятное навалилось на всех. Двое мужчин отделились от группы и двинулись вперед. Трое остальных продолжали скрываться во мраке, но было видно, что они не бездействовали скрестив руки, они встали перед главным входом, словно получили приказ никого не впускать и не выпускать.