Флиртаника всерьез - [34]

Сказка была непонятная, он вскоре ее забыл, да он и вообще не приохотился к книжкам, смотреть телевизор было гораздо интереснее. И только теперь он понял, что такое лесное оконце и что в нем можно увидеть.

Другую жизнь, совсем другую.

Колька наскоро пересказал свою беседу со следователем, потом в три минуты, как Глебыч ни пытался это скрыть, убедился, что друг не выполнил его указание и заявил тому же следователю, что именно он, Глеб Станкевич, был инициатором разговора с Игорем Северским, что Николай Иванцов только сопровождал его, что Северский повел себя грубо с Глебом, именно с Глебом, и только после этого Николай вмешался в их разговор, а вообще-то он ожидал на детской площадке и совсем не собирался… Ну, и все в таком духе.

– Дурак ты, Глебыч, – вздохнул Колька. – Ну кто тебя за язык тянул? Сказал бы, как договорились: очки упали, ничего не видел.

– Мы так не договаривались, – уточнил Глеб.

– Да уж с тобой как раз договоришься! Ладно, это сейчас не важно. Выжил бы он, Северский твой, вот что важно. Кто б мне сказал, что за какого-то… переживать буду! Ну, придется ждать. Что еще остается?

– Больше ничего не остается, – вяло согласился Глеб.

Тон его Кольке не понравился.

– С подругой поссорился? – догадался он. – В смысле, с женой его?

Глеб не ответил. Он надел очки, но, прежде чем его глаза скрылись за бликующими стеклами, Колька успел разглядеть в них глубокую тоску.

– Помиришься, – убежденно сказал он. – У них же семь пятниц на неделе. Вот седьмая пятница настанет, и помиришься.

Конечно, он хотел успокоить непутевого Глебыча, который даже в такой аховой ситуации думал не о том, о чем должен был бы думать всякий нормальный человек. Но дело было не только в попытке успокоить…

Колька был искренне убежден в том, что сказал Глебу. У женщин тоже была другая жизнь, но не из лесного оконца, а такая, которой он не понимал, не хотел понимать, и в которой ему не было места.

Да и нужно оно ему разве было, место в их жизни?

Глава 11

Он вернулся домой поздно, в темноте.

Из-за всей этой кутерьмы, в которую Глеб так неловко влип, Колька уже в который раз возвращался домой ближе к ночи. Впрочем, отчета от него никто не требовал. Если Галинка была не в отъезде, то они с дочкой ложились рано, потому что обе были жаворонками, а если она уезжала в командировку, то Надя чаще всего ночевала в соседнем доме, у Колькиных родителей. Правда, в последние полгода она уже не перебиралась на время маминого отсутствия к бабушке с дедушкой – говорила, что это не обязательно. Колька не спорил. Дочка чуть не с пеленок сама решала, что для нее обязательно, а что нет, и никогда не ошибалась.

Закрывая входную дверь, он постарался потише щелкнуть замком, на кухню прошел бесшумно и включил не верхний свет, а маленький светильник над кухонным столом. Он был голодный как волк – за весь этот суматошный и нервный день не нашлось времени даже перекусить, да и негде было. Не со следователем же обедать, ну а Глебыч никакого желания поесть не выказал.

– Пап, не кусочничай, есть суп, – вдруг услышал Колька. В этот момент, нырнув в холодильник, он на весу отрезал большой шмат вареной колбасы от целого батона. – Мы для тебя уже в тарелку налили, я сейчас в микроволновке разогрею.

Надя стояла на пороге кухни в длинной, до пят, ночной рубашке с нарисованными сонными зверюшками. У нее самой вид был совсем не сонный.

– Ложись, ложись, – сказал Колька. – Ну что ты вскочила? Как будто я сам не разогрею!

– Но не разогреваешь же, – резонно заметила она. – Садись за стол.

Колька давно уже понял, что дочка отлично разбирается в сцеплении житейских мелочей, из которых состоит быт. В отличие от него, она всегда знала, где лежат наволочки, а где кухонные полотенца, есть в доме запас сахара или он остался только в сахарнице, сколько дней не киснет молоко в мягких пакетах и сколько в твердых… У него голова начинала ныть, как больной зуб, когда он – нечасто, правда, – пытался вникнуть во что-нибудь подобное, а его маленькая дочь управлялась со всеми этими подробностями легко, как умелый капитан со своим кораблем.

Он сел за стол. Надя поставила в микроволновку глубокую керамическую миску с супом – Колька не любил тарелок, в которые с трудом помещается воробьиная порция, – вынула хлеб из прозрачного контейнера – Галинка привезла его из какой-то командировки, хлеб в нем долго не черствел, – положила его на деревянную дощечку, достала из холодильника блюдечко с заранее нарезанной зеленью… Кольке казалось, что все это она делает одновременно, хотя ни одно ее движение не выглядело поспешным.

– На второе котлеты, – сказала Надя, придвигая к нему другую тарелку, неглубокую, на которой были красиво разложены три котлеты, внушительная горка пюре и кружевная оборочка салата. А это-то все когда она успела разогреть? Просто уму непостижимо! – Папа, ты ешь, а я пока с тобой поговорю. Мне же завтра рано в школу, времени не будет.

– Излагай, – улыбнулся Колька. – А то ты у нас такая занятая, что с тобой кроме как ночью, и правда не поговоришь.

– Я хочу поехать в Германию.

– На осенних каникулах? – спросил Колька. – Они у тебя когда?