Флирт с маньяком - [57]

— Тот, кто распускает эти слухи, — пробормотала я тихо, — сам ведет себя, крайне, не прилично с некоторыми студентками, которых приглашает домой для пересдачи экзамена.

Лохматые брови старого профессора едва заметно поднялись, отчего горизонтальные морщинки стали глубже.

— Ты понимаешь, что это обвинение? — наконец, проговорил он.

— Вы задали вопрос, я дала ответ, — стараясь сдержать подступившие к горлу слезы, сказала я. Хотелось плакать от обиды и боли. Мало неприятностей дома, так еще и в «Медухе» наезжают не за что, не про что.

— Катерина, Герман Павлович, написал на тебя докладную, в которой говориться о том, что ты к нему приставала, — чеканя каждое слово, сообщил «зав кафедры» тоном судьи.

У меня началась истерика. Я выронила на пол книги и, утирая руками слезы, остановить поток которых больше не могла, принялась нервно смеяться, не в силах успокоиться. Владислав Федорович удивленно смотрел на то, как я закатывала штанины черных брюк. Он уже готов был возмутиться моим странным поведением, как вдруг осекся. Его лицо вытянулось, а глаза хмуро уставились на фиолетовые синяки, украшавшие мои колени.

— Что это значит? — спросил Батов строго.

— Результат приставаний, правда, не моих к нему, а его — ко мне, — я понемногу приходила в себя.

— Почему же ты не заявила в милицию?

— А как я докажу, что меня хотели изнасиловать? Он же уважаемый человек, а я — обычная студентка. К тому же из-за этого скандала меня могли выгнать из института.

— Катя, но ведь данный вопрос нельзя оставлять без внимания. Нужно проводить расследование, — он меня явно не понимал и, уж точно, не одобрял.

— Я хочу сдать сессию, а не оказаться в списке отчисленных, — честно призналась я, возвращая брюки в прежнее состояние. — Все, что мне надо — это сдать экзамен кому-нибудь другому, вместо Кривошеина.

Собеседник задумался. В таком состоянии он пробыл минут пять, потом произнес:

— Хорошо, я попробую сам разобраться в сложившейся ситуации, меня давно смущают странные отношения Германа Павловича с его студентками, которые время от времени заканчиваются вот такими бумажками, — он повертел в руке белый листок, заполненный мелким почерком доцента. — Иди, повторяй лекции, у нас скоро экзамен.

Я не стала возражать, быстро выскочив за дверь. Оказавшись в коридоре, я перевела дыхание. Неужели наш старый добрый профессор поверил мне, а не преподавателю? Хотя с какой стати ему сомневаться в моих словах? Я же говорила правду. Вскоре на горизонте появилась Вера. Она почему-то пришла на целый час раньше, чем очень обрадовала меня.

— Я так и знала, что ты здесь! — весело воскликнула подруга, подойдя ближе. — Как твои дела? Ничего за ночь не случилось? — она уперлась взглядом в мою заклеенную пластырем руку.

— Так, пара боевых шрамов в борьбе за право не быть изнасилованной в шесть часов утра рядом с собственным домом, — вяло улыбаясь, ответила я.

— А глаза у тебя из-за этого мокрые? — хмуро поинтересовалась собеседница, изучая мое осунувшееся от переживаний лицо.

— Да. Правда, щекотливый разговор с «зав кафедрой», меня тоже немного расстроил, но зато теперь Батов знает и мою версию случившегося в доме Кривошеина, инцидента.

— Ох, Катюха, что с тобой происходит последнее время? — вздохнув, пробормотала Вера. — Сразу после института я поеду к Димке, соберу вещи и отправлюсь к тебе.

— Спасибо, Верунчик, — растроганно пролепетала я, утирая слезы, вновь накатившие на глаза. — Ты мой самый лучший друг.

— Не сомневаюсь, — она улыбнулась. — Ну, а теперь давай рассказывай о своих злоключениях, дорогая.

Я поведала ей все, не упустив ни одной мельчайшей детали. Слава Богу, время нам это позволяло. Подруга внимательно слушала, изредка охая, особенно, когда я говорила ей об ударе ножом и об укусе собаки. Кровавые подробности заставляли ее морщиться, зато поведение моего героического пса привело Верку в настоящий восторг. Узнав о Каменском и его синих Жигулях, она задумалась.

— Катя, мы должны все проверить, но так, чтобы ни Андрей, ни Валентин ничего не заподозрили.

— Я так и собиралась поступить, — в моем голосе слышалось оживление. — Но если ты мне поможешь, наша затея получит гораздо больше шансов на удачу. Ведь не пойманный — не вор. А мне оба парня очень нравятся. Не хочется отдавать их без особой причины на съедение нашим доблестным правоохранительным органам.

— Угу, — кивнула подружка. — Но следователю все равно сообщи об укусе преступника большой овчаркой.

— Я поеду к нему после экзамена.

— Мудро. Но о своих подозрениях не болтай, — нравоучительно сказала она.

— Естественно, не буду, пока не соберу достаточно доказательств для полной уверенности.

— С Быстровым и этим твоим… музыкантом постарайся не общаться сейчас. Любой из них может быть опасен.

— Но я же не дура, в конце-то концов?! — ее назидательный тон мне надоел. — Знаю, что лучше держаться от ребят подальше.

— Вот и умница, — примирительно улыбнулась Вера.

Приняв у меня экзамен, Батов сказал, когда я собралась уходить, получив у него зачетку:

— Зайди ко мне завтра в первой половине дня. Обсудим твою просьбу о смене преподавателя для сдачи дисциплины, которую вел Кривошеин.