Флирт с дьяволом - [65]

— Чего вам жаль? — не понял Ледрю.

— Этот рокер ведь тоже пытался прикончить графиню, — объяснил полицейский. — Представляете, что творилось бы в тренажёрном зале, если бы мы запихнули туда ещё и Алекса Оболенского?

— Бьюсь об заклад, что вы получаете от всего этого какое-то извращённое удовольствие, — заметил Ксавье. — У меня создаётся странное впечатление, что возможность понаблюдать за скандалом вас привлекает не меньше, чем перспектива раскрыть заговор против династии Гримальди.

— Должен же я получать удовольствие от работы, — пожал плечами инспектор. — Вы не представляете, как скучно служить в провинции, где никогда ничего не происходит. Кстати, ещё один факт, который сможет вас заинтересовать. Представляете, Оболенский попросил меня срочно достать для него дюжину перчаток для разделки рыбы. Вроде бы с их помощью он намерен поймать убийцу. Как вы думаете, что он собирается с ними делать?

— Дюжину перчаток для разделки рыбы? — недоверчиво переспросил репортёр. — Он что, собирается открыть небольшой рыбзавод?

— Любопытно, да? — задумчиво произнёс полицейский.

— А он, случайно, наркотиками не балуется? — поинтересовался Ледрю.

— Не похоже, — ответил Гранье.

— И вы собираетесь купить ему эти перчатки? — спросил Ксавье.

— Конечно, — пожал плечами инспектор. — Я уже послал за ними своего человека. Неужели вам самому не любопытно узнать, что из этого получится?

— Любопытство сгубило кошку, — заметил репортёр. — Но в целом мне нравится стиль вашей работы.

* * *

— Не представляю, как я мог позабыть, что у меня кончается виза, — опустив глаза, как не сделавший домашнее задание школьник, промямлил Влад Драчинский. — Мне так понравилась ваша страна, что я потерял счёт времени, совсем как Рип Ван Винкль.

— Ах, ты забыл, — усмехнулся Гранье. — Ну ничего, за двадцать пять лет, которые ты проведёшь в тюрьме, у тебя будет время для того, чтобы многое вспомнить.

— Двадцать пять лет в тюрьме? — не веря своим ушам, повторил поэт. — За то, что у меня просрочена виза?

— Пять лет за визу и двадцать лет за участие в террористическом заговоре и попытку покушения на принцессу Стефанию де Монако! — яростно проревел инспектор.

Ему нравилась роль "плохого" полицейского.

— Что? — спросил Влад, чувствуя, как его тело покрывается липким холодным потом. — Какой террористический заговор? Какое покушение?

— Не прикидывайся идиотом! Ты прекрасно знаешь, о чём я говорю! — состроил страшную рожу Гранье. — В полицию Монако позвонили и предупредили о ваших преступных намерениях.

Ничего не понимающий Драчинский тупо уставился на инспектора.

"Здесь что, уже как в Америке, даже лёгкий флирт с женщиной рассматривается, как сексуальное домогательство и считается уголовным преступлением?" — с ужасом подумал он. "Но ведь этот тип обвиняет нас в терроризме, а не в сексуальном домогательстве. И как только он додумался до такого?"

"Всё, он сломался", возликовал в душе Гранье, увидев растерянность и страх, написанные на лице поэта.

— Уведите его и заприте вместе с остальными террористами! — приказал он сержанту Леруа.

* * *

— Вы что, спятили? Как вы смеете? Вы хоть понимаете, что вы делаете? Всё-таки мы находимся в цивилизованной Европе, а не в застенках сталинского Гулага, — возмущённо кричала графиня Мотерси-де-Белей, пока инспектор Гранье с помощью дюжего полицейского приковывал её наручниками к аппарату для развития ягодичных мышц.

— Именно так мы и поступаем с убийцами и террористами, — сурово сказал инспектор.

— Что? — переспросила Жозефина. — О чём вы говорите?

Сержант Леруа тем временем пристёгивал совершенно деморализованного Драчинского к стойке для вытяжки позвоночника.

— О том, что вы убили Марию Анжелу Маззини и инсценировали свою смерть, чтобы принять участие в организованном вашим мужем покушении на Стефанию де Монако, — объяснил Гранье.

— Я собиралась покушаться на Стефанию? — возмутилась графиня. — Да как вы смеете? Стоило мне услышать о том, что он замышляет, как я приложила все силы, чтобы спасти принцессу!

— Неужели он собирался меня убить? — вмешалась Лили. — А казался таким симпатичным. Вот бы не подумала!

Пьер Большеухов, ещё не пришедший в себя после воскрешения супруги и приёма избыточного количества коньяка недоверчиво воззрился на Жозефину.

— Ну-ка повтори, что ты сказала! Да что ты такое несёшь? — растерянно спросил он. — Что я замышлял? И вообще, что ты можешь знать о моих планах?

— Вы спятили! — гневно посмотрел на инспектора Харитон. — Вы что, всерьёз обвиняете нас в терроризме?

— Именно так, — удовлетворённо кивнул головой Гранье, приковывая Ерофеева к шведской стенке.

— Эта стерва решила окончательно меня угробить! — простонал Пьер.

— Теперь я понимаю, почему большинство мужчин считают семейную жизнь сущим адом, — ввернул Драчинский. — Если я выберусь из этой передряги, клянусь, я навсегда останусь холостяком.

— Да как вы смеете так с нами обращаться! — задохнулся от ярости Харитон. — А ордер на арест у вас есть? Я требую немедленно пригласить сюда моего адвоката!

— Ладно, до свидания, девочки и мальчики, — усмехнулся инспектор. — Скоро мы вас перевезём в полицейское управление, а там уже допросим так, как обычно допрашиваем террористов, особенно тех, кто покушался на жизнь особ королевской крови.