Флирт с дьяволом - [11]

Отчаявшийся Влад перелез через загородку и забрался в ближайший сарай, оказавшийся хлевом. Он замёрз и был голоден. Свиньи, находящиеся в хлеву, напротив, пребывали в прекрасном настроении. Они что-то лениво хлебали из корыт, время от времени поглядывая на дрожащего от холода Драчинского круглыми бусинками глаз.

Свиньи раздражали Влада.

"Ещё немного, и я возненавижу весь мир", мрачно подумал голодный хич-хайкер.

Он достал из мешка, стоящего в углу, горсть ячменя и, опустившись на солому, принялся с отвращением жевать его под любопытными взглядами свиней.

* * *

Чем больше Харитон Ерофеев размышлял над своей идеей, тем больше она ему нравилась. Он должен найти и нанять красивого сексуального русского парня, который под его чутким руководством охмурит принцессу Стефанию и женится на ней, а затем введёт самого Харитона в высшее общество Европы. Возможно, Харитон даже вложит часть своих денег в игровой бизнес княжества Монако. Принадлежность к высшему обществу открывала ему массу возможностей для деловых контактов. И хотя он прекрасно знал, что делать большие деньги в Европе законным путём практически невозможно, поскольку доведённая до маразма бюрократия тормозила производство, а налоги съедали основную часть прибылей, думать об этом было приятно.

— Недаром говорят, что в Америке экономика двадцать первого века и социальное обеспечение девятнадцатого века, а в Европе экономика девятнадцатого века и социальное обеспечение двадцать первого века, — подумал Ерофеев. — Может стоило поехать в Америку?

В Америку Харитон не поехал по двум причинам: из-за русской мафии и потому, что там не было французских аристократов.

На самом деле заниматься бизнесом в Европе Ерофееву совсем не хотелось. Он забавлялся этой мыслью лишь для того, чтобы убедить себя самого, что идея подсунуть Стефании русского парня, чтобы поднять престиж России в глазах всего мира была не полностью бредовой и стоила того, чтобы воплотить её в жизнь.

Время от времени подсознание вытворяет с людьми странные вещи. Отцы втайне надеются на то, что дети воплотят в жизнь их нереализованные мечты. У Ерофеева не было сына, у него не было любимой женщины, он никогда не станет настоящим аристократом, но думая о том, как его ставленник будет действовать, соблазняя принцессу Монако, Ерофеев представлял на его месте себя самого — себя молодого и красивого, себя утончённого и изысканного, себя влюблённого и внушающего любовь. Даже сами по себе эти мечты были прекрасны. Так пусть прекрасная сказка станет былью, если не для него, то по крайней мере для какого-нибудь счастливчика, для своеобразной русской Золушки мужского пола.

Харитон усмехнулся у потянулся к телефонному аппарату.

"Интересно, что там приключилось с Большеуховым?" — подумал он. "Он так и не позвонил ни вчера, ни сегодня."

Не желая показаться навязчивым, Ерофеев не стал звонить утром. Уже почти четыре. Что ж, надо будет сделать ещё одну попытку.

* * *

Похмелье было мучительным и кошмарным, как китайские пытки. Пьер Большеухов подумал, что он умирает. Но, к сожалению, он не умирал. Он лишь страдал, и страдания его были невыносимы. Подлая стерва сдохла, не оставив ему ни гроша. Более того, через сутки он должен будет оставить дом, роскошный особняк Мотерси-де-Белей, в котором он прожил одиннадцать лет, одиннадцать прекрасных лет.

Дом больше не казался Пьеру тюрьмой. Это был рай, наполненный прекрасными воспоминаниями о восхитительных завтраках, которые ему приносили в постель вышколенные слуги, об обедах и ужинах, о сидении в шезлонге среди пылающих яркими огнями цветов. Но внезапно всё закончилось. Судьба в лице окончательно помешавшейся графини нанесла ему предательский удар в спину.

Он, Пётр Большеухов, старый, растолстевший и никому не нужный ни на родине, ни в этой чужой для него стране, завтра окажется выброшенным на улицу, как старый шелудивый пёс.

Пьер попытался заплакать, но у него не хватило сил даже на это.

В дверях появился дворецкий с трубкой в руках.

— Вас к телефону. Месье Ерофеев, — сказал он.

Большеухов наморщил лоб, мучительно припоминая, кто бы это мог быть.

— Вы будете говорить? — вежливо поинтересовался дворецкий. — Я могу сказать, что вас нет.

— Буду, — сделав над собой героическое усилие, — ответил Пьер.

Его руки так тряслись, что ему пришлось порядочно потрудиться чтобы как следует прижать трубку к уху.

— Пьер! Привет! — услышал он весёлый голос Харитона. — Что там с тобой стряслось? Перебрал, празднуя получение наследства?

Теперь Большеухов вспомнил, кто это был. Его новый знакомый. Мультимиллионер. Бывший директор нефтегазового комбината.

— Меня больше нет. Ты разговариваешь с мёртвым человеком, — простонал Пьер.

Слова он выговаривал с трудом.

— Что, так плохо? — озабоченно спросил Ерофеев.

— Хуже не бывает. Это конец, — не в силах сдержать себя, всхлипнул Большеухов.

— Подожди. Я сейчас приеду, — решительно заявил Харитон. — И запомни: русские никогда не сдаются. Всё будет хорошо.

— Спасибо, друг. Приезжай, — пробормотал Пьер.

Трубка выскользнула у него из рук и с глухим стуком упала на ковёр.

* * *

Марсель оказался ещё хуже Парижа. Если не считать роскошного широкого проспекта, ведущего от вокзала к старому порту и ещё парочки более или менее приличных улиц, больше смотреть было не на что. Улицы старого города были ещё более узкими, чем в столице. На них не было даже собак. Солнце раскаляло асфальт почти до точки кипения, так что народ предпочитал без особой необходимости не выходить из дома.