Флинн - [19]

3. Поощряйте стремления политиков развязать войну, особенно термоядерную войну.

4. Требуйте разрешения свободного ношения оружия, провоцируйте бунты, устраивайте кампании гражданского неповиновения.

5. Заражайте кого только можно болезнями, особенно смертельными.

6. Убивайте всех, без классовых, расовых или этнических различий: никто не достоин жизни больше других.

Помните наш девиз:

Сделай миру одолжение — сдохни».

— Какие же они симпампули! — В этот самый момент Коки вошел в кабинет с подносом в правой руке. — После таких заявлений особенно хочется выпить хорошего чаю. Их родители должны гордиться тем, что произвели на свет божий такое потомство.

С заявлением соседствовал заголовок: «ЛИДЕРЫ БИЗНЕСА ОТВЕРГАЮТ ПРОГРАММУ ЛЛЛ».

Флинн пригубил чаю. Коки тем временем внимательно изучал позицию на шахматной доске.

— Отличный чай. А какой от него идет дух! Так что у нас еще?

«Инсп. — Я разговаривал с Полом Левиттом, спортивным обозревателем „Геролд Америкэн“. Он утверждает, что Марион „Фокер“ Генри, который проиграл матч на первенство мира в среднем весе Перси Липеру, не такой уж хороший боксер, хотя в этой стране считается номером один. Прозвище у него не „Фокер“, но так пишут в газетах. Подозревает, что мафия протолкнула его на первую позицию и вложила в него много денег. Считает, что есть смысл побеседовать с Элфом Уолбриджем, менеджером Фокера. Не исключает возможности того, что Липер согласился сдать бой, получил деньги, но своего обещания не выполнил. Потому-то так быстро и покинул страну».

— Ах, Коки, — покачал головой Флинн. — Идеи из тебя бьют фонтаном.

«Инсп. — Мне представляется, что бомбу мог собрать и подложить на борт самолета тот, кто хотел наказать как Дэрила Коновера (спектакль окончился в 10.48), так и Перси Липера (Фокера уложили на ринг в 11.03). Если под рукой были необходимые компоненты. У мафии они точно были. А у театрального продюсера?»

В последней записке Флинн прочитал:

«Инсп. — Связался с полицией Беверли. Продюсер Бейрд Хастингс (сменил имя, раньше был Робертом Калленом Хастингсом, в армии Бобом Хастингсом) брал лицензию на покупку динамита, который понадобился ему, чтобы взорвать скалу за его домом в Беверли-Фармз».

— Отличная работа, Коки. Ты просто гений! И час очень неплохой.

Флинн сунул карту Коки в карман.

— Если я кому-то понадоблюсь, скажи, что я добираюсь домой подземкой и автобусом. Предупреди, что всякий, кто тревожит меня вечером, может заказывать себе могилу.

Зазвонил телефон. Трубку взял Коки.

А пока можешь подумать, как выводить из-под удара ладью.

Коки зажал микрофон рукой.

Инспектор Хесс, Фэ-бэ-эр.

Ему можешь сказать, что я пошел облегчиться. И пожелай спокойной ночи.

Глава 11

— За этой историей стоят интересы очень серьезных людей. — Флинн стянул носок.

Он уже рассказал Элсбет обо всем, включая Б. Н. и министра иностранных дел Ифада.

Лежа в кровати, она раскрыла книгу Робинсона «Средневековье и современность».

— Ты вот будешь искать этих серьезных людей, а окажется, что причиной всему какой-нибудь мозгляк, который боялся умереть в одиночестве. — Она перевернула страницу. — Иди в постель.

Глава 12

Услышав, как открылась входная дверь, Флинн крикнул из столовой: «Ты каждое утро будешь приносить по одному гренку?»

Гроувер остановился на пороге.

— Что с вами случилось? — спросила Элсбет.

— Я получил приказ привезти вас в аэропорт Логан, инспектор. В ангар Д.

— Кто приказал?

— Капитан Рейган. Со слов комиссара.

— Хесс, — кивнул Флинн.

— Что с вами случилось? — повторила Элсбет.

Правый глаз Гроувера заплыл. На левой щеке краснела ссадина. Правые половины нижней и верхней губ распухли.

Гроувер промолчал.

— Как насчет кофе, сержант? — спросила Элсбет. — Дженни, принеси сержанту чашку.

— Я не буду пить кофе в этом доме…

— Да перестань, Гроувер, — начал Флинн.

— Это сделали ваши сыновья, — Гроувер картинно простер руку к Элсбет. — Ваше чертово отродье! Я их убью!

— Сержант, что за слова! — в голосе Элсбет слышался упрек.

— Клянусь, я их убью. Выбью из них все дерьмо. Сначала из одного, потом из другого.

— С двумя сразу тебе не справиться, — кивнул Флинн. — Это я уже понял.

— Да, я хотел схватить их обоих, когда они поднялись со станции подземки на Гарвард-сквер. Они бросились через четырехполосную дорогу. Расталкивали приличных людей, которые шли по тротуару на противоположной стороне. Одного, по виду профессора, сшибли с ног. Один побежал направо, второй — налево. Я погнался за тем, кто побежал налево.

— Решил, что шансов поймать его у тебя больше, — заметил Флинн. — Наверное, он обо что-то споткнулся.

— Я поймал маленького засранца около газетного киоска. Ударил его головой о прилавок. Завернул руки за спину. Практически надел на него наручники, но мешал этот чертов рюкзак. Собралась толпа, все наблюдали и кричали: «Позор! Оставьте ребенка в покое!» Я объяснил, что служу в полиции. Внезапно появляется второй, плечом врезается в бок, прыгает мне на спину, пытается сбить с ног. А когда я поворачиваюсь к нему, бьет в лицо. Я все держу первого за руку. Тогда он бьет меня по другой щеке. Я падаю назад на выносной столик с книгами, выставленными на продажу. Столик въезжает в витрину. Я слышу, как у меня за спиной рушится огромное толстое витринное стекло. Я кричу: «Я — полицейский! Черт вас побери!» Они бросаются бежать. Оттолкнувшись от столика, я хватаю одного за рюкзак. Тогда второй разворачивается и головой врезается мне в живот. От неожиданности я разжимаю руку. Тогда второй отвешивает мне оплеуху, и меня бросает в сторону. — Гроувер осторожно коснулся разбитых губ. — Если бы я упал на спину, то весь порезался бы.