Флейта Нимма - [7]
— Я хотел бы задать вам вопрос, на который, наверное, только вы — как богиня музыки — и можете ответить, — сказал он. — Существует ли музыкальный инструмент, с помощью которого можно создать нечто, ранее не существовавшее на Агатхе, но при этом реальное? Окарина, в отличие от короля, не стала уточнять, что он имеет в виду. Она печально покачала головой.
— Не думаю, что такое есть хоть где-нибудь. И не думаю, что его возможно создать, — сказала она, предупреждая возможный вопрос художника.
Аллегри не верил. Мысли в его голове смешались: сон, чувство надежды, путешествие в столицу, разговор с королем… Неужели все зря?
Богиня наблюдала, как на его лице отчаяние смешивается с недоверием. Откуда взялось первое, было ей непонятно; второе же отчего-то оскорбляло ее.
— Эль Аллегри, как можно не понимать простой вещи? Даже богам недоступно сотворение нового; мы можем пользоваться только тем, что уже существует в мире. Даже ваше хваленое творчество — не более чем перестановка старых вещей местами. Стихии, наши прародители, тоже не могут создавать — они всего лишь причина — в одном случае, и последствия — в другом. Спрашивать надо у первопричины всего, у хаоса, но где он и может ли говорить вообще — даже мы не знаем. Более того, — она помедлила, — я не советовала бы даже думать о том, чтобы к нему обратиться. Его лучше не будить. Когда-то он имел силу — пусть только во время затмений. Но эти века были самыми страшными для вас, людей…
Что-то было неправильно в речи богини, Аллегри знал это. Ничто не говорило о том, что она врет; просто ее слова диссонировали со сном художника о флейте. Такой инструмент существует, он не мог в этом сомневаться.
Внезапно ему в голову закралось подозрение: а может, он просто сходит с ума? С каких это пор он по наитию срывается с места и бежит выяснять, правда ему приснилась или нет?
Сон о флейте ощущался как обещание, как если бы кто невидимый сказал: "протяни руку и возьми".
"Наверное, со мной действительно что-то не так", подумал художник, но ему уже было все равно. Всегда есть вероятность, что сон станет правдой, и ему хотелось верить в это.
3. Побег.
Океанский ветер не унимался, и если для меня это в самом худшем случае означало простуду, то для растения все могло окончиться фатально.
Как я уже говорил, занятия магией в нашей стране не одобрялись и даже более того, они могли повлечь за собой некоторые проблемы. Однако цветок, который мне оставил ночной гость, явно бы не выдержал местной погоды, а подходящей коробки для него у меня не было. Поэтому, пусть и не без некоторого риска, я все-таки решил создать слабенький защитный кокон, одно из немногих заклинаний, которые остались в моей памяти.
После того, как разрушили обсерваторию, учебник магии пропал из-под моей кровати.
Я выехал из гостиницы в полдень.
Народ давно уже ушел на промысел. На пустынных улицах перед своими лавками, совсем как береговые крабы на охоте, сидели торговцы. Я буквально чувствовал, как их взгляды цепляются ко мне, лошади, кокону с цветком… К счастью, скоро лавки кончились, и только в последнем доме мужчина в белой робе — местный лекарь, что ли? — вышел на улицу и наблюдал за мной до тех пор, пока поселок не скрылся за холмами. Во всяком случае, когда я обернулся, он все еще стоял там, приложив руку ко лбу.
Я хлопнул Семерку, мою лошадь, по шее. Хотелось быстрее оставить это место позади.
Эхо в нашей стране имеет свои особенности: оно приходит со всех сторон и по многу раз, как будто путешествуешь не один, а в целой толпе. Возможно, это могло бы объяснить, почему я не сразу заметил всадника.
Не стоило даже и пытаться сбежать от преследователя — его лошадь была из породы ойомейских рысаков. Держали их в основном аристократы, а по одежде всадник явно к ним не относился. Украл, похоже. Надо иметь очень много денег и терпения, чтобы выдрессировать такую лошадь. В неволе они не рождались, а дикие были весьма и весьма агрессивны.
Всадник нагнал меня. Я рассмотрел его: узкое, смуглое, скуластое лицо, серые глаза, которые, казалось, смотрели дальше, чем то было на самом деле, черные прямые волосы, длиной до подбородка… Ойгур? Да, точно ойгур, житель северного побережья. Когда мне случалось навещать Сенметта в Центральном городе, то постоянно натыкался на представителей этого народа.
На вид ему было лет двадцать семь — двадцать восемь.
Одежда у него и вправду была латанная-перелатанная. Полуостров Ойгир, что примыкает к нашему государству с северной стороны, слыл бедным государством с варварскими обычаями. Говорят, там даже ели конкилонок — морских улиток.
Он показался мне смутно знакомым.
Я не то чтобы испугался, скорее, насторожился. Защищаться мне было нечем — дороги у нас мирные и разбойников нет. Зачем нам копья и ножи? Это для тех народов, которые еще не додумались до использования мозгов в конфликтах.
Мужчина подал мне руку и сказал:
— Винф Искагинн. Или просто Винф.
Я уклонился от рукопожатия. Его поведение показалось мне подозрительным; чересчур любезным. Даже приторным, я бы сказал.
И все казалось, что где-то он мне уже встречался… Но вот где?
Волею судьбы Раснодри Солдроу вынужден примерить на себя личину танга, древнего борца с монстрами, презираемого всеми. Он вынужден самостоятельно постигать мастерство своего нового ремесла, ибо тангов уже давно никто не видел. И хоть в их отсутствие все научились бороться с монстрами подручными средствами, необходимости в тангах никто не отменял. Цепь случайностей проводит Раснодри сквозь опасные приключения, заставляет добыть древний магический артефакт, убить могущественного монстра, побывать в потустороннем мире и защитить столицу Давурской Империи от армии оживших мертвецов.
На что способен простой парень с Земли, оказавшись в другом мире, погрязшем в древней, кажущейся нескончаемой войне? Отважится ли он на борьбу ради спасения мироздания или отступит, понимая, что мал и ничтожен в этом огромном мире?
Двенадцать принцесс страдают от таинственного — и абсолютно глупого — проклятия. Любой, кто положит ему конец, получит награду. Ревека — умная, но недостаточно почтительная ученица знахаря, тоже хочет получить вознаграждение. Но её расследования раскрывают глубинные тайны и ставят девочку перед непростым выбором: сможет ли она разрушить заклятие, если опасности подвергается её собственная душа?
Фрэнк сын богатого торговца. Он рожден в мире, который не знает пороха и еще помнит отголоски древней магии. Давно отгремели великие войны, и теперь такие разные разумные расы пытаются жить в мире. Ему унаследовавшему огромное состояние, нет нужды бороться за хлеб, и даже свое место под солнцем. Он молод, многое знает и трезво смотрит на мир. Он уже не верит в чудеса, а старые мудрые маги кажутся ему лишь очередной уловкой власти. Только логика, причинно следственные связи, прибыли и выгода правят миром и стоят выше и холодной гордости эльфов, и доблести рыцарей, и веры кардиналов.
После череды загадочных событий четырнадцатилетний Глеб попадает во Внутренний мир — место, где до сих пор существует магия, а наделенные сверхчеловеческой силой рыцари бороздят просторы королевств. Появление гостя не проходит незамеченным: мальчика принимают за посредника — легендарного посланника, отвечающего за связь между мирами. Со времен последнего посредника минуло более тысячи лет, и Глеб — первый человек, которому удалось попасть во Внутренний мир. И все бы ничего, вот только по преданию, посредник еще и наделен огромной магической силой… Так ли прост главный герой? Проснутся ли в подростке приписываемые ему магические навыки, и что он будет делать, когда окажется втянут в придворные и межгосударственные разборки? В любом случае, нужно торопиться — враги не сидят на месте, а между королевствами бушует беспощадная война, грозящая уничтожить все сущее, и лишь авторитету посредника и его силе по плечу остановить неумолимо надвигающуюся катастрофу.