Флэшбэк - flashback - [45]

— Может, все-таки расскажешь, что с тобой? — привычно спросил Алекс. Он вечно у всех спрашивал, как кто себя чувствует и ощущает, а потом долго выслушивал чужие исповеди, без которых, вообще-то, мог бы и обойтись. Но сейчас ему повезло — его собеседница была немногословна, поскольку хорошо его знала.

— У меня — все отлично. Мой благоверный сейчас в рейсе, скоро вернется — бабла привезет. Машину недавно сменили. Дачу думаем покупать под Волховом…

— Молодцы! — неискренне обрадовался он. — Но я что-то особой радости в твоем голосе не слышу. Не ощущаю как-то.

Только сейчас Алекс со всей определенностью понял, что до сих пор хочет эту женщину, и многое отдал бы за возможность оказаться в одной постели с ней. И еще он неожиданно осознал, что все его простудные симптомы как-то незаметно исчезли и больше уже не беспокоят.

— А я рада. Очень рада, — надрывно ответила она. — Видишь, смеюсь вся… И день вчера выдался какой-то на редкость дурацкий… Мистика прямо. Началось все с того, что поутру на остановке я обнаружила бумажку в сто рублей. Осмотревшись, подняла и засунула в карман — нефиг зря добру пропадать. Потом поехала в универ на свою старую кафедру — меня убедительно зовут преподавать — и нашла в университетском сортире мобильник, правда, через пару минут встретила и обладательницу этого симпатичного аппаратика: раздолбайку — первокурсницу, которая со всех ног неслась обратно по коридору. Днем натолкнулась на своего бывшего одноклассника — не виделись уже много лет. Он был обормотом и жутко вредным парнем с язвительным языком, а когда вмести учились, я была первым объектом его насмешек и издевательств. Он ушел от нас то ли в восьмом, то ли в девятом классе, потом связался с наркотиками, запил. Какое-то время провел в больнице на лечении от всего этого, что-то где-то украл и угодил в тюрьму. За что конкретно — не спрашивала, да и зачем? Отсидел он года два с половиной, а недавно вот вышел. Мы с ним столкнулись сегодня у магазина.

— Он тебя узнал? Странно.

— Ничего странного, мы сразу узнали друг друга. Но выглядел он просто жутко. Он унаследовал квартиру, но там оказались какие-то сложности и проблемы, вот и понадобилась консультация юриста. Не врет, я знаю, но сейчас у него нет денег на адвоката — только устроился на работу, а меня попросить ему как-то неудобно. Сказала сама, чтобы приходил, а о деньгах даже не думал, дала свою визитку. Придет в воскресение. Но на прощание он выдал фразу… все никак из головы не выходит. Когда я сказала, чтоб приходил и об оплате не беспокоился, он замолчал, посмотрел мне в глаза и ответил: «Прости меня, — сказал, — за то, что было тогда, в школе. Дурак был... жизнь многих калечит, но порой и учит. Жаль только вот поздно. Ты выглядела ужасным гадким утенком, а я грубым и наглым мальчишкой. Я повзрослел, много чего понял. Что-то вбили, что-то само пришло… Вот сейчас смотрю на тебя и понимаю — несмотря на то, что ты была гадким утенком, а стала прекрасным лебедем, ты была и осталась настоящим человеком». Странная штука жизнь, как мы меняемся, как тяжело порой встретиться со своим прошлым. Трудно осознавать, что никогда не останешься таким же, каким был когда-то. Это порой больнее всего.

— По-моему люди если и меняются с возрастом, то только в худшую сторону. Нет?

— Да, к сожалению. Но чего мне сейчас бояться? Уж точно не старого школьного приятеля. А уже вечером, после захода в магазин и покупки минимума еды на вечер, вышла на улицу и потопала в направлении дома. Метров через сто увидела, что за мной неотвязно следует какой-то ребенок лет пяти, которому я корчила рожи, стоя в очереди, пока его мамаша самозабвенно трепалась со своей подругой. Как потом выяснилось, дитя вышло за мной и поперлось следом! Я, само собой разумеется, воздела очи к небу, ибо сумки тяжелы, и повела его обратно к маме, которая уже с вытаращенными глазами носилась кругом магазина в поисках пропавшего дитяти. Передав малыша родительнице с рук на руки, я пошла домой. И тут у соседнего подъезда в лучах фонаря заметила, что на земле лежит нечто голубоватое и прямоугольное.

— Купюра?

— Во, правильно догадался, это была денежка номиналом в тысячу рублей. Я сейчас свободна — сижу дома одна и день за днем гнию перед своим зараженным непонятным вирусом компом, мне никто не звонит, никто не напрашивается в гости, а от приглашений все отказываются. Но ты же не хочешь сейчас слушать мои бытовые истории? Про себя расскажи, про свои дела. Что у тебя хорошего? Что-то ты кислый сегодня.

— Голова болит. Меня один колдун затащил вчера в какой-то полуподпольный бордель, и мы там, кроме всего прочего, накачались всякой гадостью, как свиньи.

Упоминание колдуна подействовало на собеседницу Алекса необыкновенно. Вмиг вся она преобразилась — подобралась, напряглась, как взведенная пружина, даже вроде бы помолодела. От прежней удрученной жизнью дамы мало чего осталось. Перед Алексом сидел уже совсем другой человек — изящная, невысокая, но явно сильная и целеустремленная валькирия.

— Какой еще колдун? Что — самый настоящий колдун?

— А что ты так возбудилась? Нет, ненастоящий, — усмехнулся Алекс. — Но — вполне профессиональный.