Флэш без козырей - [91]
Да, это означало для меня хороший бизнес, и я так и сказал:
— Три тысячи долларов — о, женщина, да как ты вообще могла подумать об ограблении? Да половины этих денег хватит, чтобы мы уехали вверх по реке первым классом! Но если тебя продать, то как же ты выберешься?
— Я смогу убежать. О, поверь, я смогу убежать! Как только получишь деньги, покупай билеты на пароход, идущий на север — мы заранее выберем на какой. Когда и как улизнуть, предоставь все дело мне. Затем мы встретимся на причале и вместе поднимемся на борт. Ты станешь, как здесь говорят, негрокрадом, а я — беглой рабыней, зато нас никто не поймает. Мы превратимся в мистера и миссис Как-их-там, выбрав любые имена, которые захотим, пассажиров первого класса до Луисвилля. О, мы будем в достаточной безопасности, если ты выполнишь условия нашего договора.
Да, с тех пор как она упомянула о мрачной перспективе обвинения в похищении негров, мне в голову приходила мысль о том, чтобы смыться на другом пароходе, с тремя тысячами долларов в кармане, но мисс Касси была не менее сообразительной, чем я.
— Если я не выберусь из Мемфиса, — произнесла она медленно и отчетливо, наклонившись вперед и впившись взглядом в мое лицо, — тогда я сдамся и расскажу, как мы бежали вместе и как ты убил двух человек на Миссисипи, и где зарыты их тела, и все-все, что я про тебя знаю. Так что далеко тебе не уйти, мистер — как бишь твое настоящее имя?
— Э-э, Флэш… э… то есть я хотел сказать Браун. Но, моя дорогая девочка, я ведь обещал не бросать тебя, помнишь? Неужели я похож на человека, способного нарушить свое слово? Должен сказать…
— Не знаю, — сказала она все так же медленно, — я просто предупредила тебя, что будет, если ты так поступишь.
Это может стоить мне жизни, но уж точно укоротит и твою, мистер Флэш-э-Браун.
— Я и не думал бросить тебя, — серьезно произнес я. — Ни минуты. Но, говорю тебе, Касси, это — замечательный план! Почему ты не рассказала мне о нем раньше, он просто восхитителен!
Она внимательно посмотрела на меня, глубоко вздохнула и вновь отвернулась к огню.
— Полагаю, ты действительно так думаешь. Похоже, это кажется тебе очень простым, когда тебя выставляют на аукцион и торгуются за тебя, как за домашнее животное. Когда тебя осматривают и ощупывают грязными руками, даже раздевают и разглядывают зубы! — Слезы вновь показались у нее на глазах, но голос остался ровным. — Да можешь ли ты вообще представить себе это? Какой стыд, какое унижение! — Она вновь резко повернулась ко мне — милая привычка, которая, как я заметил, заставляла меня подпрыгивать.
— Знаешь, кем я была до тринадцати лет? Я была маленькой девочкой-креолкой и жила в прекрасном доме в Батон-Руж, вместе с папой, мамой, двумя сестрами и двумя братьями — все они были старше меня. Их мать умерла — она была белой — и моя мать-мулатка стала настоящей мамой и для них. Мы были самой счастливой семьей на свете. Я обожала их, а они меня — по крайней мере мне так казалось, пока не умер мой отец. А потом они продали меня — мои любимые братья продали меня, свою сестру, и мою маму, которая была такой любящей матерью и для них. Они продали нас! Мать — на плантацию, а меня — в бордель Нового Орлеана!
Она содрогнулась от гнева. Нужно было как-то реагировать, и я сказал:
— Чертовски скверный оборот. Паршивое дело.
— Я стала шлюхой — в тринадцать лет! Я убежала, вернулась к моей семье, но они выдали меня! Они держали меня в подвале, пока за мной не приехал владелец и не увез меня обратно в Новый Орлеан. Ты видел эту вторую бумагу, что выпала из счета за продажу. Знаешь, что это такое? Это квитанция из Дома наказаний, где рабов секут, чтобы они исправлялись. Мне было только тринадцать лет, так что они пожалели меня — дали только десяток плетей! Знаешь, что это значило для меня? Они устроили из этого настоящий спектакль — о, да! Меня раздели догола, связали и выпороли на глазах целой кучи мужчин! Ты и во сне не сможешь себе представить, что это был за мучительный, невероятный стыд! Но как я могу заставить тебя понять это? — Теперь Касси уже стучала своим кулачком по моему колену, крича мне прямо в лицо: — Вот ты — мужчина. Что ты почувствуешь, если тебя раздеть, связать и выпороть на глазах толпы смеющихся, издевающихся над тобой женщин?
— О, — замялся я, — даже и не знаю…
— Они приветствовали меня! Слышишь, кричали мне «ура!» за то, что я не издала ни звука, а один из них даже подарил мне доллар! Я прибежала в бордель, слепая от слез, и эта чертовка, хозяйка заведения, сказала мне: «Сохрани это на память — будешь знать, что приносит непослушание». И я сберегла эту бумажку вместе с другой. Так что я никогда всего этого не забуду!
Касси опустила голову мне на колени и расплакалась, а я даже растерялся. Я пытался придумать какой-нибудь выход, удобный для нас обоих, но сомневался, что она правильно воспримет это. Так что я погладил ее по голове и сказал:
— Да, у тебя была тяжкая жизнь, Касси, ничего не скажешь. Но не грусти — придут и хорошие времена. Утром мы будем в Мемфисе, продадим тебя, заберем деньги, а потом — быстренько на пароход! Осмелюсь предположить, мы сможем хорошо провести время, так как я направляюсь на восточное побережье, и мы сможем поехать туда вместе. Мы можем…
