Флёр - [38]

— Возможно, он был тогда еще слишком молод, чтобы во всех подробностях запомнить разыгравшуюся трагедию? — размышляла вслух Флер.

— Может быть, — ответил капитан Джером с таким безразличием, что Флер, понимая его намек, сразу же перевела разговор на другую тему. Ей очень хотелось порасспросить капитана о графе, но она опасалась, как бы он что-то не заподозрил.

— Если герцог не изменит своим привычкам, — заметила она, — мы наверняка опоздаем на бал к леди Олдерни. Приедем туда как раз к перерыву на ужин.

— В таком случае нам не нужно будет танцевать для возбуждения аппетита, — улыбнулся Джером, бросив взгляд на ее пустую тарелку. — Однако леди Олдерни славится своими ужинами! Не разрешите ли, мисс Гамильтон, сопроводить вас на бал? И не соблаговолите ли вы подарить мне первый танец после ужина?

На самом деле, гости Веллингтона приехали на бал, когда закончился первый перерыв на ужин, и только Джером успел пригласить Флер на второй ужин, как его подозвал адъютант герцога. Вместе с ним они исчезли в прихожей.

Дядя Фредерик тут же направился в комнату, где собрались любители карточной игры, а тетушка Венера заявила еще раньше, что поедет на бал только в том случае, если увидит на нем Флер с партнером.

— Как жаль, что молодой Джером должен постоянно быть на побегушках у герцога. Однако вряд ли ты долго останешься без внимания нового партнера, — сказала она, оглядывая племянницу с головы до ног. — Ты еще никогда так хорошо не выглядела, дорогая.

— Благодарю вас, тетушка, — с удивлением отозвалась Флер.

Венера продолжала изучать ее внешность, словно выискивая изъяны.

— Ты из тех женщин, — говорила она, — которые с возрастом становятся привлекательнее. Несомненно, сейчас в тебе появилось что-то такое, чего не было в восемнадцать лет. Блондинка, если она хочет стать настоящей красавицей, должна носить белое. Твоей матери оно не шло. Она была очень миловидной женщиной, но белые платья придавали ей болезненный вид:

— Еще раз благодарю вас, тетушка, — Флер не решалась продолжить. — Хотелось бы знать, почему от ваших комплиментов я чувствую себя неловко, словно я отмеченный призом экспонат на сельскохозяйственной выставке.

— Ты на самом деле заманчивый экспонат, давно пора это понять и не умалять своих достоинств. Я не желаю, чтобы ты зря тратила время в компании таких молодых людей, как Скотт.

— Ну, а мистер Полоцкий?

— Держись и от него подальше. Он — безобидное существо и мне нравится, особенно теперь, когда я к нему привыкла. Но твоя прогулка с ним в карете в Гайд-парке выходит за рамки приличий. Я ни за что не предложила бы ему свою карету, если бы знала, что ты поедешь с ним.

— Я не хотела…

— Дело не в этом. Люди начнут говорить, что у тебя странные знакомства. Я не хочу, чтобы мою племянницу считали эксцентричной женщиной.

Флер была уязвлена такими словами.

— Хорошо, тетушка. Сегодня я не пропущу ни одного танца и буду отчаянно флиртовать с любым мужчиной, который только ко мне подойдет. Может быть, это вас наконец успокоит?

Венера, нахмурившись, открыла было рот, чтобы еще раз упрекнуть ее, но вдруг осеклась. К ним подошел лорд Джеймс Пэджет, старый поклонник Флер.

— Вижу, что я всех опередил! Первый на поле битвы, и не последний в ухаживании, как все в девяносто пятом кавалерийском полку. Не окажете ли честь, мисс Гамильтон, протанцевать со мной?

— Бросив быстрый взгляд на тетушку, Флер одарила сердечной улыбкой веселого молодого человека.

— Благодарю вас, лорд Джеймс. Весьма польщена.

— К вашим услугам, мадемуазель, — сказал Пэджет. — Мое почтение, леди Хоар! — Поклонившись еще раз, он, подхватив Флер, увлек ее в круг танцующих вальс.

— Должна признаться, вы своим приглашением оказали моей тетушке большую услугу, — начала Флер, стараясь попасть в такт. Вы убедили ее в том, что я еще не столь безнадежна.

— Безнадежна? — Пэджет, ничего не понимая, уставился на нее. — Что же, по мнению леди Хоар, вам не хватает, мисс Гамильтон?

— Боюсь, она считает меня абсолютно неженственной, — с притворной скромностью ответила Флер.

— Вы? — в его вопросе она услыхала непритворное удивление. Пэджет с нескрываемым восхищением смотрел на нее.

— Да вы самая красивая женщина в этом зале, мадемуазель!

На Флер было подчеркнуто простое платье из белой кисеи, вышитое крошечными белыми цветами, а под ним другое из плотного белого шелка. Волосы у нее на затылке были украшены красными розочками, а в падающие по бокам на обнаженные плечи локоны были вплетены ленточки из белого атласа.

Она казалась ему воплощением женственности, нежной, мягкой, изысканной, словно фарфоровая статуэтка, разрисованная искусной рукой тончайшей кистью. Одного взгляда, брошенного на Флер, достаточно, чтобы в нем загорелось желание обнять ее и защитить в своих объятиях от печальной реальности грубого мира.

— Какие у вас прелестные розовые щечки, мисс Гамильтон, — продолжал Джеймс, волнуясь от обуревавших его чувств, — а ваши глаза сияют, как звезды.

— Боже, какая у меня тугая шнуровка, — доверительно сообщила она ему в ответ. — Не могу дышать. Сколько же приходится нам, женщинам, страдать ради моды! Да, это так, лорд Джеймс! И не смейтесь надо мной! Не думаете же вы, что Бог награждает всех женщин такой тонкой талией, а?