Флаги над замками - [21]

Сандеру внезапно стало смешно.

– Эй, ты че лыбишься? Помнишь нас, хренов пироман?

Сандер не ответил: он снова попытался закричать. И крик захлебнулся от удара битой в грудь.

«Убьют или просто покалечат?»

Сандер постарался откатиться, но его окружили и пинали со всех сторон. Чудом увернувшись от очередного удара по почкам, он попытался вскочить на ноги, но успел только подняться на колени.

И увидел на дорожке под фонарем Токугаву. Тот остановился, едва взглянув на происходящее, и двинулся было дальше, когда Сандер, опираясь на руки, заорал:

– Эй, косоглазый! Помоги!

Именно злость на безучастность японца придала ему сил. Он все-таки вскочил на ноги и кинулся на одного из стоящих байкеров. Но тот, словно по какому-то волшебству, отлетел в сторону, выронив биту. Сандер подхватил ее и только после этого огляделся. Рядом стоял Токугава. Почему-то без пиджака. Один миг – и тот развернулся, а очередной нападающий, сжимая в кулаке обломок биты, тоже оказался на земле.

– Уходим? – Сандер попытался схватить японца за плечо, но тот как будто растворился в воздухе. И до него долетело только:

– Нет. Их надо добить. Иначе вернутся.

Сандер кивнул.

– Эти двое – мои! – закричал он. Перехватил поудобнее биту и кинулся на того, кто врезал ему пряжкой.

Когда последний из ублюдков скрылся в темноте, Сандер, отдышавшись, поискал глазами Токугаву. А тот совершенно спокойно снимал с ограды аккуратно повешенный на нее пиджак.

– Ты… ниндзя, что ли?

– Нет. Я занимаюсь кудо с пяти лет. И кендо с восьми.

– Ясно. Я знаю дзюдо, тхэквандо, айкидо и еще много страшных слов, – усмехнулся Сандер, – а таких и не знаю.

Он закашлялся и схватился за живот.

– Сам дойдешь? – поинтересовался его неожиданный спаситель. – Я могу вызвать скорую.

– Дойду. Не нужно. Еще полиции не хватало.

До общежития они добрались быстро, благо оно находилось рядом. И уже там, умывшись и в безопасности комнаты, Сандер задал самый главный вопрос:

– Почему ты мне помог? Я максимум надеялся – полицию вызовешь или охрану кампуса.

– Ты попросил. А я мог помочь. – Токугава вытер лицо и положил полотенце к грязным вещам.

И Сандер увидел, что глаз, вокруг которого расцветал хороший синяк, – не карий и не черный. Он зеленый.

Поймав его взгляд, японец обернулся к зеркалу:

– А… черт. Линзу потерял.

Сандер только вздохнул. Было ли в этом парне хоть что-то настоящее?

– Так. Та-ак… – Отец постучал костяшками пальцев по столику из темного толстого стекла и медленно затушил окурок в круглой фаянсовой пепельнице, на которой плясал веселый скелет с повязкой на одном глазу.

Сандер помахал рукой, отгоняя от лица дым, и пожал плечами.

– Еще раз. Ты хочешь отдать семейную реликвию, которая передается в нашей семье из поколения в поколение, от отца к сыну, какому-то неизвестному тебе японцу, которого ты еще думаешь разыскать?.. Я… все правильно понял? Да, Сань? – Отец потянулся к пачке, но, передумав, отдернул руку и потер подбородок.

Сандер кивнул:

– Почти. Я хочу найти потомков того человека и передать им этот нож в торжественной обстановке. Я еду в Японию не только за этим. Я собираюсь заняться там собственным делом. Открыть свой бизнес.

Отец все-таки вытянул из пачки сигарету и защелкал зажигалкой, золотой «Зиппо», подаренной ему в те давние времена, когда сверкнуть такой игрушкой было важным показателем статуса. Отец берег зажигалку, не потерял ее, впрочем, он очень бережно относился к вещам.

В том числе и к семейным реликвиям. Сандер понимал, что разговор будет не простым. И вздохнул:

– Пап… Разве ты не отдал эту вещь мне? Разве не волен я распоряжаться подарком? Ведь ты меня сам с детства учил: что мое, то мое. И я могу делать с этим все, что захочу.

Отец медленно затянулся и встал. Обошел стол, наклонился над креслом, в котором сидел Сандер, и выдохнул струю дыма ему прямо в лицо.

– Саня… я тебе сейчас зубы выбью, – ласковым голосом произнес он.

– Пап… – Сандер закашлялся и слегка отодвинулся в сторону.

– «Пап»? «Пап»?! Что – «пап»? – Отец внезапно сорвался на крик: – Ты смеешь сравнивать шмотки, игрушки и все эти приблуды, – он ткнул пальцем в смартфон, торчащий из кармана рубашки Сандера, – с семейной реликвией?! Ты Одоевский! «Эта вещь», как ты выразился, принадлежит не только тебе! Она принадлежит твоему сыну! И твоему внуку!

Сандер выдохнул и закатил глаза.

– А если я чайлдфри? Или вообще гей?

Отец заревел, схватил кресло за подлокотник и швырнул вбок. Сандер выкатился из него на пол, но тут же вскочил на ноги. И посмотрел на отца из-под растрепавшейся челки.

– Давай не будем драться в доме. Мама нас обоих закопает.

– Хорошо, хорошо… правильно. Не будем. Никто не будет драться. Хорошо, замечательно. – Отец провел ладонью по лицу и затоптал сигарету, которую выронил ранее. И снова медленно опустился в кресло. – Вот что. Ты прав. Ты полностью прав. Это твоя жизнь. И твой нож. Можешь его продать с аукциона. Можешь выкинуть в помойку. И обручальное кольцо твоей матери ты можешь надеть на палец шлюхе, педику или засунуть себе в задницу. Но запомни. Если ты переступишь порог этого дома – ты больше не получишь от меня ни копейки. Ни на что. Ясно? И все, что ты от меня вообще будешь получать, – это зарплату. Которую я буду тебе выплачивать. И все. Ты понял? И работать ты будешь как миленький. Или иди офис-менеджером в ООО «Застроим всё». Зарабатывай себе деньги… на бизнес в Японии. И снимай конуру в Колпине.