Флаг Родины - [23]

Три или четыре раза за этот день граф д'Артигас выходит на палубу; стоя на корме, он внимательно изучает горизонт. Как только в море появляется парус или дымок парового судна, он долго смотрит на него в сильную подзорную трубу. Надо добавить, что он не удостаивает замечать мое присутствие на палубе.

Время от времени к нему подходит капитан Спаде, и они обмениваются короткими фразами на языке, которого я не могу ни понять, ни определить.

Охотнее всего владелец «Эббы» беседует с инженером Серке, который, по-видимому, пользуется его особым расположением. Этот инженер довольно словоохотлив, менее угрюм и замкнут, чем его спутники; любопытно, какое положение он занимает на шхуне? Может быть, это личный друг графа д'Артигаса, друг, который сопутствует графу в морских путешествиях, деля с ним завидную жизнь богатого яхтсмена?.. Так или иначе, это единственный человек, относящийся ко мне если не с симпатией, то хотя бы с некоторым интересом.

Что касается Тома Рока, то его не видно с самого утра, и он, должно быть, лежит взаперти у себя в каюте, еще не оправившись от вчерашнего припадка.

Я убедился в этом, когда около трех часов пополудни, задержавшись у входа в люк, граф д'Артигас знаком подозвал меня к себе.

Не знаю, чего он от меня хочет, но отлично знаю, что я ему скажу.

— Долго ли продолжаются припадки Тома Рока? — спросил он по-английски.

— Иной раз по двое суток, — ответил я.

— Что нужно с ним делать?

— Оставить его в покое, пока он не заснет. После крепкого ночного сна приступ кончается, и Тома Рок возвращается к своему обычному состоянию.

— Хорошо, смотритель Гэйдон, если потребуется, вы будете по-прежнему ухаживать за больным, как в Хелтфул-Хаусе.

— Ухаживать за больным?

— Да… на борту шхуны, до тех пор пока мы не приедем.

— Куда?

— Туда, куда мы прибудем завтра после полудня, — ответил граф д'Артигас.

«Завтра… — подумал я. — Значит, мы держим путь не к африканскому берегу и даже не к Азорским островам. Остается предположить, что „Эбба“ бросит якорь у Бермудских островов».

Граф д'Артигас уже поставил ногу на верхнюю ступеньку трапа, когда я в свою очередь задал ему вопрос.

— Сударь, я хочу знать, я имею право знать, куда мы едем и…

— Здесь у вас нет никаких прав, смотритель Гэйдон. Ваше дело — отвечать, когда вас спрашивают.

— Я протестую!

— Протестуйте, — холодно ответил надменный иностранец, бросив на меня недобрый взгляд.

С этими словами он спустился в люк, оставив меня вдвоем с инженером Серке.

— На вашем месте я бы смирился, смотритель Гэйдон, — сказал тот, насмешливо улыбаясь. — Когда человека захватили в тиски…

— Он имеет право кричать, я полагаю…

— Какой смысл, раз никто не может вас услышать?

— Меня услышат позже…

— Позже… этого долго ждать! Ну что же, кричите сколько угодно!

После этого иронического совета инженер Серке удалился, оставив меня одного с моими мыслями.

Около четырех часов дня в шести милях к востоку показался большой корабль, идущий нам навстречу. Он быстро приближается и растет у нас на глазах. Из двух его труб вырываются клубы черного дыма. Несомненно, это военный корабль, так как на грот-мачте развевается узкий вымпел, и хотя на гафеле не видно флага, я как будто узнаю крейсер американского флота.

Интересно, будет ли «Эбба» согласно обычаю салютовать крейсеру, когда мы поровняемся с ним.

Очевидно, нет, ибо в ту же минуту шхуна меняет курс с явным намерением избежать встречи.

Подобный маневр со стороны подозрительной яхты ничуть не удивляет меня. Но я крайне поражен тем, как капитан Спаде производит этот маневр.

В самом деле, подойдя к брашпилю на баке, капитан останавливается у небольшого сигнального аппарата, вроде пульта, передающего на пароходах команду в машинное отделение. Лишь только он нажимает одну из кнопок аппарата, «Эбба» делает поворот в четверть румба к юго-востоку, а матросы ослабляют шкоты парусов.

Очевидно, был отдан некий приказ механику неведомой машины, управляющей движением шхуны при помощи неведомого двигателя, система которого мне пока еще неизвестна.

В результате этого маневра «Эбба» уклоняется в сторону от крейсера, который продолжает идти, не изменяя курса. Да и ради чего стал бы военный корабль преследовать парусную яхту, не вызывающую никаких подозрений?

Однако «Эбба» поступает совершенно иначе, когда около шести часов вечера с левого борта появляется второй корабль. На этот раз капитан Спаде, подав команду в аппарат, ложится на прежний курс и, вместо того чтобы избежать встречи с судном, идет на восток, прямо ему наперерез.

Час спустя оба корабля находятся всего на расстоянии трех-четырех миль друг от друга.

Ветер к тому времени совершенно стихает; команда встречного корабля, трехмачтового торгового судна, спешит убрать верхние паруса. До утра на ветер рассчитывать не приходится, и завтра, при таком штиле, трехмачтовик несомненно окажется на прежнем месте. Что касается «Эббы», она продолжает идти на сближение при помощи своего таинственного двигателя.

Капитан Спаде, разумеется, приказывает тоже спустить паруса, и команда под наблюдением боцмана Эфрондата выполняет приказ с такой же изумительной быстротой, как на гоночных яхтах.