Физики — учителя и друзья - [34]
Я прошел комиссию благополучно.
Всю весну 1934 года мы усиленно готовились к экспедиции. Вечерами после работы изготовляли и налаживали аппаратуру, проводили контрольные измерения, добывали горное оборудование и всякие материалы, нужные в экспедиции. Работать нам предстояло долго, и мы понимали, что на месте практически ничего не достанем. Надо было тренироваться, физически готовить себя к горным восхождениям и к жизни в суровых условиях высокогорного климата. А у меня, студента, начиналась еще экзаменационная сессия. В общем, забот хватало, ни минуты свободной. Но у всех, кому следовало ехать, настроение было приподнятое, даже какое-то праздничное, и потому работалось легко.
В середине июня наконец отправились в путь.
На Московском вокзале сели в вагоны. Пассажиры с некоторым удивлением смотрели на нас. Одеты мы были не по-курортному, все в лыжных куртках, штурмовках. Парадных костюмов, белых рубашек и галстуков с собой, разумеется, не брали — на ледяных вершинах Эльбруса они понадобиться не могли. Но вещей у нас набралось достаточно, и рюкзаки распухли до предела. Большинство же наших попутчиков были отпускниками— ведь поезд шел на Кавказ…
Доехали до Нальчика. От него до Эльбруса предстояло еще добираться 130 километров. Своего транспорта у нас в первой экспедиции не было. С трудом раздобыли через местные организации два полуторатонных грузовичка. А везти следовало и аппаратуру, и личные вещи, и полное хозяйство, включая кастрюли, тарелки, кружки и продовольствие — муку, крупу…
На грузовиках доехали до подножия Эльбруса и высадились в лесу близ Терскола. Разгружались под проливным дождем, быстро развернули и установили палатки. Дождь все лил, но теперь мы могли укрыться от него. Первую ночь спали под охраной вооруженных товарищей. Нам сказали, что в лесу, где мы остановились, водятся дикие кабаны, которые могут наведаться на стоянку, полюбопытствовать, что тут происходит. Дежурные бдительно вышагивали вокруг палаток с ружьями наготове, чтобы достойно встретить опасных гостей. Но кабаны нами не интересовались.
Рельеф Эльбруса позволил выбрать несколько площадок для работы на сравнительно небольших расстояниях одна от другой, но на разных высотах. Таких пунктов наметили восемь, начиная с Терскола у подножия горы и кончая седловиной на высоте 5350 метров. На самой вершине постоянного лагеря создавать не предполагалось. Туда были намечены отдельные восхождения. Связисты рассчитывали подняться на вершину с радиопередатчиком, что вскоре и осуществили. До них еще никто не передавал радиограмм с такой высокой точки земного шара. Но долго жить на вершине никто не собирался — слишком трудные там условия.
В лесу у Терскола обосновалась наша нижняя база. Ее высота над уровнем моря составляла 2200 метров. Сам поселок был невелик. В нем нашли помещение для лабораторий и складов, кое-как втиснули в них оборудование. На скорую руку соорудили столовую и кухню, разместили радиоузел. Жильем для людей оставались палатки, установленные в первые часы по приезде. Удобства, конечно, минимальные, но в экспедиции на большее рассчитывать не приходится, да и жить в Терсколе мы не думали — наши места были выше, где условия более суровые.
Следующая база находилась уже почти на километр выше Терскола, на площадке «Кругозор». Машины гуда пройти не могли. Все грузы тащили на ишаках, которых нанимали у местных жителей, причем всякий раз с отчаянной торговлей.
«Кругозор» — удивительно красивое место, откуда на три стороны открывался широкий вид на уходящие вдаль горные хребты. На этой площадке обосновались наши оптики и биохимики. Первые, пользуясь тем, что воздух на горе изумительно прозрачен и чист, «зондировали» своими приборами стратосферу, изучали свечение ночного неба — явление, природа которого была еще не установлена наукой. Для этих исследований, продолжавшихся несколько лет, была использована новая, оригинальная аппаратура, и, надо сказать, работа наших товарищей дала очень важные результаты.
Они не только открыли закономерности собственного свечения ночного неба, но и установили наличие рассеянного солнечного света в течение всей ночи. Это было ново и неожиданно. Интересные данные получили наши оптики, также изучая сумеречный свет. Не буду вдаваться в подробности этой их работы, скажу лишь, что таким путем оказалось возможно исследовать «слоистую» структуру атмосферы до больших высот. Много дали работы оптиков и для решения одного из важнейших вопросов, занимавших геофизику, — распространения озона по вертикали до высоты 10 тысяч метров.
Биохимическая группа разместила на «Кругозоре» свою разнообразную и громоздкую аппаратуру. С ее помощью биохимики могли изучать изменения, происходящие на высоте в обмене веществ у человека и животных, притом изучать не каким-либо одним, а семнадцатью различными методами.
Наши биохимики тоже сделали на Эльбрусе важные открытия. Некоторые результаты были столь неожиданными, что ученые по нескольку раз повторяли опыты, прежде чем признали данные достоверными.
Всем известно, что чем выше, тем воздух разреженнее, тем меньше кислорода поступает при дыхании в легкие. Организм стремится восполнить эту нехватку, увеличивая количество красных кровяных шариков, — они ведь переносят кислород. Наша биохимическая группа установила, что этот механизм имеет и свою негативную сторону — вязкость крови увеличивается, ее циркуляция затрудняется, и все это вызывает увеличенную нагрузку на сердце. Но вместе с тем на большой высоте начинает действовать дополнительный механизм компенсации, связанный со сдвигами в кислощелочном равновесии крови. Эти изменения позволяют усиливать поглощение кислорода в легких и облегчают отдачу его тканям.
