Физик на войне - [2]

Впрочем, разговоры — разговорами, но близость войны ощущалась. В начале года директор нашего института Г. Курдюмов вернулся из Москвы после утверждения годовых планов и прямо сказал, что вряд ли удастся доработать по ним до конца. Обстановка сложная. К войне готовились усиленно. Спешно строились оборонительные сооружения на новой границе. Здесь, в Оргееве, встретился знакомый командир, служивший ранее в полку, где мы стажировались, на строевой должности. Оказывается, он — офицер НКВД и прибыл сюда в составе бригады специального назначения. В связи с возможностью близкого начала военных действий должны, как он выразился, срочно провести «санитарно-профилактические мероприятия» — выявить и изолировать, попросту говоря, арестовать «неблагонадежных». Одна из наших батарей недавно скрытно заняла боевые позиции на границе, на берегу Прута. Да и то, что нас, приписников, впервые призвали на стажировку не в родном Днепропетровске, как обычно, а неподалеку от границы, само за себя говорило.

Мы все ждем. Кто-то принес весть: открылись склады НЗ — неприкосновенного запаса, хранящегося на случай чрезвычайных ситуаций. Подозрения все больше перерастают в уверенность. Но все же крошечная надежда теплится: а может быть, это всего лишь комплексная (и не очень удачная!) проверка нашей боевой готовности? Наше же непосредственное начальство, если и появляется, то ничего, кроме все того же «ждите!», не говорит. Все так же ревут трактора, но никто не дает команды трогаться с места. И только в середине дня, после выступления по радио Молотова, сомнений не остается: да, это война. Невольно думаешь, как все получалось хорошо, когда объявлялась учебная тревога. Заранее было расписано, что и как надо делать. И четко, словно по нотам, проигрывалось. Все были довольны. К реальности же мы оказались не готовы. Нелепость — стремиться экономить на учениях какие-то доли минут и запросто терять часы, когда наступает то, ради чего, собственно говоря, они и проводятся!

Вскоре после полудня первый воздушный налет. Только-только успели вывезти орудия за город и кое-как укрыть под деревьями. Пикирующие бомбардировщики, это были «Юнкерсы-87» (научились распознавать их потом), заходят на бомбежку как раз над нами. Вспоминая ту первую бомбежку, как будто со стороны вижу себя вместе с другими старательно прячущимся под деревом (чтобы не обнаружить себя?). И в то же время все мы стреляем, кто из чего горазд. Я — из своего пистолета. Солдаты — из винтовок, но обычными пулями. Никакого вреда немцам мы не могли причинить. Просто нужно было как-то реагировать. Тем более, что ни зениток, ни наших истребителей нет. Думаю, что вероятной целью были именно мы. Пикировщики — это ведь для прицельной бомбежки. Кроме нас, других «достойных» объектов в городе не было. А что, если бы они появились раньше или мы еще больше затянули с вывозом орудий из артпарка? Там все было так скучено, что почти наверняка потери в технике были бы нешуточные.

Что говорилось о перспективах грядущей войны? Официально сообщалось, что залп одного нашего корпуса в три раза мощнее немецкого. А по числу корпусов, конечно, мы их должны превосходить, поскольку и народу у нас больше. И на наших аэродромах уже есть бомбардировщики, которые летают со скоростью свыше 500 км в час. Значит, наши истребители, можно было сделать вывод, еще быстрее. Скорость же немецких истребителей «Мессершмитов», согласно нашим буклетам, не превосходит 450 км. Да и танки наши хороши — здорово прыгают на парадах, показываемых регулярно в кинохронике. И наконец, чувство пролетарской солидарности со стороны немецких рабочих, одетых в солдатскую форму, нельзя сбрасывать со счетов. В общем, вроде бы все должно складываться в нашу пользу. Но приходили на ум поразительно легкие немецкие победы в Европе и наша совсем неудачная кампания в Финляндии. Да и явно недостаточная организованность, излишняя, неумная прямолинейность и требовательность отдельных командиров, выходящая порой за рамки здравого смысла. Все это мы, студенты, проходя воинскую стажировку, имели возможность наблюдать и отчасти испытать на себе. Тогда подобное сходило с рук — начальство всегда право. А что теперь будет? Впрочем, думай не думай — воевать придется такими, как мы есть. Другого не дано.

Итак, все, черта под прошлым подведена! Начинается иная жизнь. В ней нет места тому, что было прежде. Какой там волейбол, какие соревнования! Забудь науку, аспирантуру, все то, что так интересовало, волновало тебя! Надо сосредоточиться на том, что сейчас перед тобой, выполнять единственный ныне долг — воевать. Впрочем, совсем забыть то, что связывает тебя с прошлым, забыть друзей, близких, ту, о которой часто думаешь, невозможно. Да и не надо. Ведь ты и за них воюешь. Просто это все отодвинулось куда-то на второй план и никак не мешает. А может быть, и помогает.

Как долго продлится война? Шли разговоры, будто она предсказана в Священном Писании, будет продолжаться 3 месяца, 3 недели и 3 дня, и закончится нашей победой. Тогда еще не было моды верить всякого рода предсказателям и ясновидящим, и, думаю, мало, кто это воспринимал всерьез. Но внимали таким разговорам с интересом. Хоть какое-то, пусть и призрачное, утешение в той безрадостной обстановке, которая сложилась в первые же дни. В указанном сроке «для полноты картины» не хватало еще 3 лет, что было бы ближе к истине. Но, видимо, авторы предсказания не рискнули замахнуться на такое — казалось бы слишком невероятным. Разве можно так долго выдержать!