Физическая невозможность смерти в сознании живущего. Игры бессмертных - [18]

– Ты это серьезно? – удивился Поль.

– Абсолютно. Я всегда записываю число на полях. Через восемь дней у нас экзамен.

– Вот так сюрприз, – сказала Мари. – Неужели мы уже все выучили?

– Если быть точным, то почти все, – ответил ей Катру, входя в класс. – Вам и в самом деле осталось совсем недолго учиться.

Близость экзамена явилась для нас полной неожиданностью. Не видя белого света, проводя день за днем в однообразных занятиях, мы совершенно потеряли счет времени. Три месяца промчались совсем незаметно.

На следующий день нас ожидал новый сюрприз.

– В течение этой недели каждому из вас предстоит ночная встреча, – объявил профессор, закончив очередную лекцию. – Четвертый, сделайте одолжение, не пытайтесь это прокомментировать. Вы все встретитесь со своими прототипами. Цель этих встреч – помочь вам лучше вжиться в образы. Вы сможете задавать этим людям любые вопросы, прислушиваться к их речи, наблюдать их жесты. Конечно же, вы понимаете, что на вопросы, выходящие за рамки ваших нынешних контрактов, отвечать они не будут. Каждая встреча будет начинаться в полночь у вас в комнате и продолжаться так долго, как вы захотите, но не более четырех часов. Встречи будут происходить в порядке ваших имен. Иными словами, сегодня ночью настоящий Четвертый встретится с нашим Четвертым, завтра познакомятся Пятые и так далее. Вопросы? – закончил он по своему обыкновению.

– Почему в полночь? – почти хором спросили мы.

– Это хороший пример вопроса, который выходит за рамки ваших нынешних контрактов, – усмехнулся Катру – Единственный ответ, который я могу дать сейчас, – для этого есть причина. Как, впрочем, и для всех других непонятных вам фактов. Могу также заверить вас, что это не имеет ничего общего с вампирами и прочей дешевой мистикой.

Едва за Катру закрылась дверь, началось бурное обсуждение.

– Ровно в полночь, – замогильным голосом вещал Поль, – старые часы пробьют двенадцать раз, отворится со скрипом дверь, и в комнату вплывет ваш собственный призрак. Будет он отвечать на ваши благонравные вопросы, дети мои, а на непотребные вопросы будет фыркать в ответ. Страшишься ли ты, о вопрошающий Эмиль, этой встречи? Чист ли ты помыслами, сын мой?

– Отстань, – устало отбивался вопрошающий. – Сколько раз тебе говорить, что я не Эмиль, а Десятый?

– Десятый так Десятый, – легко соглашался Поль. – Только смотри не запутайся, разговаривая со своим тезкой, кто из вас кто.

* * *

Но на следующее утро Поль уже не был таким веселым. Что-то по ходу этой ночной встречи отбило у него желание шутить. Он кратко описал нам своего гостя и пересказал содержание их беседы, но – удивительно дело – на этот раз в его рассказе не было ни капли юмора.

Поль утверждал, что ничего нового он этой ночью не узнал. Человек, называвший себя Четвертым, пришел ровно в полночь. Был он лаконичен и вежлив. Выглядел точно так же, как парень, изображенный на портрете, который показали Полю в первый день. Отвечал на вопросы приветливо, но уклончиво. На большую часть вопросов не ответил вообще. Просидел около часа и ушел, когда Поль сказал, что хватит тянуть кота за хвост. Вот и вся история. Уже к середине дня Поль опять балагурил и подшучивал над Эмилем. Но что-то было не так. Шутки его были невеселые, а иногда он вдруг замолкал и погружался в несвойственную ему задумчивость.

После занятий я остался с ним в классе и спросил:

– Может, все-таки расскажешь, что произошло?

Он задумчиво побарабанил пальцами по парте.

– Да ничего там не произошло. Поговорили по душам и разошлись.

– Как знаешь, – ответил я, поднимаясь. – Хочешь делать вид, что все в порядке, – делай. Только не ожидай, что я в это поверю.

– Подожди, – сказал Поль. – Понимаешь, мне этот тип перед уходом такое выдал… В общем, говорили мы с ним, называли друг друга Четвертыми, играли в кошки-мышки. А потом мне стукнуло в голову спросить его, считает ли он себя бессмертным. И тут он совершенно так серьезно ответил, мол, да, считает. Я ему говорю: но ты же знаешь, что смерть есть. Что мир не состоит из трех комнат. Что в нем живет не тридцать человек. А он смотрит так спокойно и говорит: не понимаю, о чем ты. Что есть смерть? Совсем как этот… Пилат. Тут я уж совсем сорвался, схватил эту идиотскую Книгу и кричу ему: вот дам тебе сейчас этой штукой по башке, сразу узнаешь, что это такое! А он вдруг улыбнулся и говорит: не волнуйся, Поль. Так прямо и назвал – по имени, а не этим дурацким номером. Не волнуйся, говорит, конечно же я все это знаю. И никакой я не бессмертный, а просто притворяюсь, что я такой. А тебе, говорит, притворяться не придется. И ушел.

Поль замолчал и посмотрел на меня.

– Ну и что он имел в виду? – тоскливо спросил он.

– Ив этом вся проблема? – удивился я. – Ты что, серьезно расстроился из-за такой ерунды? Да он просто намекнул тебе, что с такими заскоками ты не пройдешь экзамен.

– Ты думаешь? – оживился Поль.

– А что еще тут можно подумать? Ты ж ему чуть голову не расшиб. Скажи еще спасибо, если он не нажаловался Тесье и компании.

– Да я бы и сам так подумал. Но очень уж странно он смотрел, когда это говорил.

– А весь разговор он смотрел по-другому? Поль задумчиво почесал голову.