Фитнес для Красной Шапочки - [73]

Я вскочила, растирая плечи и очень сожалея, что, убегая, не прихватила с собой куртку. Надо было на что-то решаться, и я решилась покинуть сад. Тут выяснилось, что, пытаясь согреться посредством трения, я куда-то подевала пистолет, то есть он должен лежать на земле, но сколько я ни ползала, сколько ни шарила руками, все без толку, он точно сквозь землю провалился. В отчаянии я едва не заревела. Либо придется остаться здесь до утра с перспективой замерзнуть, либо бросить пистолет к чертовой матери. Разум подсказывал: надо остаться, пистолет — вещь опасная, а ну как угодит в преступные руки, но холод гнал прочь. Неизвестно, чем бы все это кончилось, но тут я неожиданно споткнулась, упала и приложилась физиономией к чему-то холодному, что и оказалось пистолетом, а он взял да и выстрелил, уж не знаю как. Я вскочила, с опаской подняла его с земли и, держа руку чуть в сторону, направилась к калитке. Надо было бежать отсюда без оглядки. Но беспокоилась я совершенно напрасно. Сонную тишину улицы и после выстрела ничто не нарушило — ни тебе криков граждан, ни милицейских сирен. Чудеса да и только.

Сунув пистолет в карман, я переулком выбралась на соседнюю улицу и обнаружила следующее: во-первых, фонарь, при свете которого я смогла прочитать название улицы на фасаде ближайшего ко мне дома, во-вторых, автобусную остановку. Название улицы мне, к сожалению, ни о чем не сказало, и автобусом я не могла воспользоваться, вряд ли они ходят ночью, да и опасно… Минут пять я размышляла, куда идти — налево или направо. В конце концов пошла направо и оказалась права. Впереди возник мост, сооружение своеобразное и хорошо мне знакомое. Значит, я в самом деле в пригороде, миную мост, а дальше уже проще.

К сожалению, проще не стало, стоило мне приблизиться к мосту, как я заметила здоровущий джип. Ясное дело, раз в город есть одна дорога через этот самый мост, Павел не стал носиться по улицам, а тихо-мирно поджидает меня здесь. «Что же делать-то?» — огорченно подумала я. Другой дороги в город нет, по крайней мере, я о ней не знаю, вплавь реку не преодолеть, время года не подходящее.

Размышляя об этом, я удалилась под тень деревьев, беспокоясь, что враги меня заметят. Положение казалось мне безвыходным. Можно, конечно, идти вдоль берега и попытаться отыскать лодку, но я как-то не очень верила, что мне повезет. Есть надежда, что при свете солнца Павел не рискнет вести себя особо нахально. Однако до утра надо дожить, опять же двигать по городу днем в банном халате с чужого плеча затруднительно, не обратив при этом на себя внимания.

Я тряслась от холода и уговаривала себя придумать что-нибудь стоящее. Тут вдалеке сверкнули фары, а потом начали стремительно приближаться. Если бы я могла остановить машину… то есть если бы водитель захотел остановиться, у меня был бы шанс попасть в город. Остановить машину, завидев среди ночи в глухом месте девицу в халате, мог только полный псих. Но против психа в настоящий момент я не возражала, раз у меня в кармане пистолет и я почти что умею им пользоваться. Словом, я отважно вышла на дорогу и махнула рукой, подумав, что так стремительно ко мне приближаются ребята Павла. У них могла быть не одна машина и даже не две, а я как последняя дура сама лезу в ловушку. Я хотела броситься в кусты, однако поняла, что уже поздно. Если это люди Павла, они меня непременно поймают, загнав к реке. Оставалось надеяться на везение. Между тем джип, то ли черный, то ли темно-фиолетовый, проследовал мимо, и я, признаться, порадовалась: страхи мои были напрасны. Потом мне стало обидно — машина была моей единственной надеждой перебраться на тот берег.

Тут джип резко затормозил и сдал назад, а я уже не знала: то ли мне радоваться, то ли бежать сломя : голову. Задняя дверь распахнулась, и мужской голос поинтересовался:

— Тебя что, из дома выгнали?

— Хуже, — ответила я, — сама сбежала. На ту сторону отвезете?

— Садись.

Душа моя ликовала, что все так хорошо и складно получилось, я устроилась на заднем сиденье, хлопнула дверью, джип тронулся с места, а я повернула голову и глухо простонала: в опасной близости от меня сидел начальник мелеховской охраны Тумарин Лев Кириллович.

— О нет, — пробормотала я, но было, конечно, поздно.

Мы как раз выезжали к мосту. Лев Кириллович положил могучую руку мне на плечо и сказал:

— Здравствуй, красавица, давно не виделись.

— Да я не скучала, — со вздохом отозвалась я.

— А я с ног сбился, все тебя искал.

— Зачем?

— Вопросы кое-какие накопились.

— Опять? Вы ж со мной дважды беседовали, я все мало?

— Ты зачем из больницы сбежала?

— Испугалась.

— Чего?

— Блондина. Он ночью явился, а у меня аллергия на лезвия.

— Какой блондин, какое лезвие? — нахмурился Лев Кириллович.

— Блондина зовут Феликс, больше я о нем ничего не знаю, а лезвие его — любимая игрушка. Сунет его в рот и жует, страшная гадость.

— Постой, — насторожился Лев Кириллович, — а он откуда взялся? Ах ты черт…

— Черт не черт, а взялся. И встреч с ним я не ищу, потому и сбежала.

— Так это Феликс убил Мелеха?

— Хватит дурака-то валять, — обиделась я. — Никто вашего Мелеха не убивал, и вам об этом хорошо известно.