Фишки нА стол! - [52]

В этот раз самому Хусаинову предстояло продемонстрировать свою отражательную способность, отослав заявительницу как можно более убедительно и как можно более далеко, и желательно без рецидивов. Он жестом изобразил Муравьеву, чтобы тот не уходил, он, дескать, сейчас быстренько разберется, и они продолжат разговор.

Пожилая дама весьма благообразной внешности тихо постучала, вошла и скромно присела на стул. Она явилась с заявлением об избиении. Правда, не ее самой, а ее сына. Сын, как выяснилось, сейчас отсутствует, но мама вызвалась написать и сделать все, что потребуется от его имени. Удивленный Муравьев хотел что-то вставить, но привычный к подобным выходкам зампорозыску строго на него взглянул и пригвоздил к стулу.

Итак, маменькина сыночка избили неизвестные бандиты по дороге в Университет. За что?

Сыщик попросил уточнить подробности. Дама неохотно начала рассказывать. Была у мальчика подруга. Затем они расстались. Но ее родители, такие нехорошие люди, натравливают на мальчика разную шпану. Вдохновенно наговорив массу гадостей про бывшую подругу, ее семейку и ее компанию, заявительница все же вернулась к теме. Так вот, эта шпана сегодня побила сыночка и разбила ему очки. Бедный мальчик из-за этого не сдал зачет!

— Что, просто беспричинно избили? Ничего не сказали? — проницательно спросил Хусаинов.

Дама помялась и сообщила, что сказали. От ее мальчика потребовали, чтобы он подругу не бросал, "а не то еще хуже будет".

— А свидетели при этом были?

Дама снова помялась и рассказала, что мальчик был со своей новой подружкой, которую можно найти там-то и там-то.

Затем выяснилось, что бывшая подружка беременна. От кого, опер даже уточнять не стал. "Повезло вам с сынком, — подумал Муравьев, — что у нее только дружки-хулиганы с классическим понятием о благородстве и чести дамы. У некоторых обманутых девушек встречаются братья-диверсанты. Тут можно разбитыми очками не отделаться."

Из дальнейшего изложения выяснилось, что "мальчик" не просто бросил свою подругу, но и отказался алименты платить. Даже разговаривать с ней не хотел. И вот, кто-то из общих знакомых решил, видимо, объяснить ему, что джентльмены себя так не ведут. И, подкараулив сыночка возле Университета (черт, не могли возле дома разборку устроить!), когда он шел со своей новой подругой, "потолковали по-мужски". Ну, не то, чтоб искалечили, следов-то, как выяснилось, не осталось, а так — очки разбили.

Чем больше подобных сведений выяснялось, тем раздраженнее становилась дама. Под конец, когда оказалось, что девушка еще и несовершеннолетняя, мама и вовсе сорвалась на крик:

— Я согласна не писать заявление, если вы только избавите нас от преследования этой бандой, этой шпаной из Марьиной рощи! Да, МЫ не хотим на ней жениться! Это же уроды какие-то!

Впрочем, на этом условии и согласились. Хусаинов пообещал унять распоясавшихся марьинорощинских бандитов.

Благополучно сплавив заявительницу, он вернулся к прерванной беседе.

— Короче, — решительно заявил Хусаинов, — без Жбана задерживать Гринберга я не буду. Если он возьмет на себя ответственность, тогда — с дорогой душой! Иначе — извини! Мне всего три года до пенсии осталось!

Пенсия Хусаинова, служившая (как и у любого сотрудника милиции) критерием допустимого авантюризма, была чем-то загадочным. В прошлом году до нее оставалось два года. В позапрошлом — Хусаинов как раз собирался уйти на пенсию. Впрочем, это были не самые большие странности вокруг начальника розыска.

Безутешному Муравьеву вместо розысков Гринберга пришлось заняться розысками Жбана, что было гораздо труднее.

В прокуратуре телефон упорно не отвечал, дверь кабинета Жбана оказалась заперта. Поразмыслив, Муравьев вышел на улицу и занял позицию напротив здания военной прокуратуры за "Фрунзенской". Это заведение охраняли бдительные солдаты, не обремененные к тому же знанием русского языка, и никто посторонний не мог преодолеть границу и добраться до мало кому интересных кабинетов военных юристов и до притягательно дешевой прокурорской столовой. Облизывавшиеся на столовую менты со всего района много раз пытались подобрать ключик к заветной кормушке, но военные оборонялись насмерть. Не помогло ни официальное письмо, в минуту пьяной расслабленности подписанное в бане командующим военным округом, ни "воронок" из медвытрезывителя, регулярно по вечерам дежуривший у выхода. Прокурорские держались стойко, оплакивая павших (на койки в вытрезвителе) бойцов, но столовую не сдавали.

Например, столовая мясокомбината, где столовались работники РУВД, сдалась довольно быстро, стоило лишь пару раз отправить в вытрезвитель всю смену охраны. С тех пор милицейское удостоверение давало там своему обладателю статус желанного гостя. В прокуратуре же военнослужащие Советской армии стояли насмерть.

Жбан каким-то образом проходил через кордон. Впрочем, никто не подозревал следователя в двурушничестве — уникальные способности Жбана по просачиванию через преграды были притчей во языцех. Всю прокуратуру облетел рассказ коллеги, как Жбан делал свои новогодние покупки. 31 декабря 1984 года, когда он служил еще опером в 206-м отделении, ему выпало новогоднее дежурство…