Фирменные люди - [10]

«Всегда уходим в десять», – звенело у меня в голове. Может быть, я отстала от жизни?

– Так поздно?

– Ну да. А что вас удивляет? – Голос Ольги был абсолютно спокоен. Она не видела в работе до десяти вечера ничего странного.

– А это не слишком?

– Ничего, привыкнете. – Ольга махнула рукой.

– А нельзя... Как бы это выразиться... Раз в месяц кассу сматывать?

– Ни в коем случае! Проверки бывают очень часто. И если проверяющие зафиксируют большой объем продаж, а этого допустить никак нельзя, то занесут нас в черный список и... – Она замолчала.

– И что тогда?

– Честно говоря, не знаю, но даже если нам разрешат работать дальше, то сматывать мы все равно ничего не сможем, и придется платить большие налоги. – Ольга посмотрела на меня строго и незаметно перешла на ты. – Ты сама знаешь, официально – двадцать процентов НДС и сорок – налог на прибыль, но есть еще аренда, охрана, «крыша» в виде поста у торговых рядов, санэпидемстанция, пожарная инспекция... И все это из одного кармана, а на бумаге взятки не покажешь...

– Понятно...

Ольга встала и, неловко повернувшись из-за тесноты, достала со стеллажа несколько папок с аккуратно подшитыми документами.

– Здесь – вся наша финансовая жизнь, – чуть пафосно сказала она.

Я сделала вид, что с интересом перелистываю страницы документов.

Ольга долго рассказывала об оформлении бумаг, обращала мое внимание на обязательные и не очень пункты, рассказывала о том, как можно подделать нужную подпись и как не выбиться из графика, чтобы не платить налоговые штрафы.

Мне стало неуютно и тревожно. Где-то я даже была солидарна с Наташей. Такой магазин – действительно нелегкий хлеб.

– Тогда нужно раз в неделю кассу сматывать, – сказала я.

– Нужно... Но специалист по кассовым аппаратам приходит только два раза в месяц. – Ольга аккуратно сложила папки в стопочку. – Магазинов много, а он один.

Я приуныла.

– А почему здесь нет окон? – спросила я, оглядывая тесное помещение.

– И хорошо, а зачем они нужны? А что, если милиция или ОБЭП случайно заметит вечером свет? Ты представляешь, что будет?

– А как они могут прийти так поздно, когда их рабочий день, наверное, до шести?

– Еще как могут! Выломают дверь, ворвутся с автоматами, все отдашь.

– Так уже было?

– В общем, да... – замялась Ольга.

– Одна только деталь, – сказала я. – На всех документах должна стоять подпись главбуха?

– Ну, естественно, – кивнула Ольга.

– И он несет уголовную ответственность за все, в том числе и за эти подмены?

– Несет.

– А Наташа, я имею в виду свою однокурсницу, кто она? Директор?

– Ну конечно, нет. Она хозяйка. А управляющий и директор – нанятые сотрудники. Это не ее работа.

– Понятно!

– Здесь все надежно, – сказала Ольга, увидев мое выражение лица.

– Но если эта цепочка хоть раз порвется, в тюрьму-то сядешь ты.

– Ну... – Лицо у Ольги на мгновение застыло. – Если об этом думать...

– А сколько тебе платят, если не секрет?

– Четыреста.

Теперь мне стало жалко Ольгу. Если разобраться, то во всей этой структуре, где каждый обирает друг друга, все устроились относительно неплохо, потому что при деньгах и ни за что не отвечают. А главбух?

– Оль, а ты не продешевила?

– Нет, нам еще на обеды сто рублей дают, – сказала она как-то мрачно.

– Чудно.

Я представила только на минуточку, что я главбух такого же магазина. Вот я в первый раз прихожу на работу, окидываю взглядом драгоценные витрины, не зная, что мне со всем этим делать. Чувствую непреодолимую тошноту от неожиданно навалившейся ответственности, будто я беременна этим золотом. Я должна заботиться о нем, лелеять эти побрякушки и любить, чего бы мне это ни стоило. Представляю себя в своем так называемом кабинете. Вот я сижу на стуле и напряженно смотрю на чистую серую стену, ожидая своей участи – сейчас распахнется дверь и на пороге нарисуется то ли налоговый инспектор, то ли ОБЭП – Отдел по борьбе с экономическими преступлениями, или того круче – УБЭП – Управление по борьбе с экономическими преступлениями.

А бессонные ночи, полные страха и суеты, когда я должна смотать кассу, перепечатать, проверить и подписать все документы заново! Я все время посматриваю на дверь и жду, жду, что за мной, как в тридцать седьмом году, явятся молчаливые люди в штатском, чтобы предъявить мне страшные, но небеспочвенные обвинения. Я точно знаю, что в этом магазине все ненастоящее: и золото – не золото, и директор – не директор и даже деньги – не деньги. Но я должна, я просто обязана убедить пришедших в обратном и спасти магазин от штрафов и наказаний, защитить бедную, маленькую фирму моей подруги, которая мне и подругой-то никогда не была.

– А сколько вы сматываете оборотов? – нарушила я молчание.

– Примерно половину. – Улыбка снова тронула Олины губы. – Можно бы и больше, но у нас была недавно проверка, и если мы покажем меньше, то в следующий раз они привяжутся и начнут придираться и копать глубже. Закроют магазин, а это убытки.

– Оль, а ты посчитай: хозяйка привозит, допустим, десять килограммов золота в месяц. Сколько она платит за грамм?

– Оптом – пять-шесть долларов.

– Значит, вкладывает пятьдесят тысяч. А продает здесь?

– По двадцать, – ответила Ольга.