Фиолетовая звезда - [27]

Заколотилось сердце, кровь ударила в голову, и Андрей не удержал воспоминание. Он даже остановился и немного перевел дух. Затем прибавил шагу, поравнялся с Кеей и, успокоив дыхание, сказал:

— Расскажи, пожалуйста, что-нибудь о себе. Мне интересно, кто ты на самом деле.

— А что обо мне думал Командор?

— Его воспоминания могут не соответствовать истине, — уклончиво ответил Андрей. — Да и мало места ты занимаешь в его памяти. Я так и не понял, почему ты перешла на его сторону.

— Я не перешла. Я перебежала. И бежать мне больше было некуда. Но за убежище мне пришлось расплатиться секретами.

— От чего бежала? Или от кого?

— Может, ты лучше поделишься своими соображениями о проекте «Инкубатор»? Наверняка ты уже обдумал мои слова.

— Кроме того, что я уже сказал, ничего нового в голову не пришло. Да и неприятно об этом думать.

— А ты все-таки подумай, — не поворачивая головы, Кея мрачно улыбнулась.

— И тогда ты расскажешь наконец о себе?

— Когда же ты наконец поймешь, что до всего можно дойти своим умом, не слушая чужих рассказов. Ты знаешь достаточно, чтобы все понять, но вместо этого идешь по неверному, хотя и легкому пути выслушивания чужих рассказов. А ведь прекрасно понимаешь, что каждый будет рассказывать только то, что выгодно ему, и сам же будешь потом сомневаться и не верить.

— Знаешь, Кея, я сейчас пытался дойти своим умом, была ли у Командора в последнем сне возможность завладеть моим телом. И я дошел, что если бы у него это получилось, то ты бы уже валялась на земле лицом вниз, с перекрученной на сто восемьдесят градусов головой, любительница загадок.

— Не обижайся Андрей, «обидеться» — детское слово, — спокойно сказала Кея.

— Ошибаешься. Во мне сейчас кипит вполне взрослое слово «рассердился».

Андрей остановился, дождался, пока Кея уйдет вперед, и только потом пошел вслед, опустив голову и глядя на мелькающие носки своих ботинок. Болела голова, одолевали неприятные мысли, и, чтобы отвлечься, он обвел взглядом окрестности. Всегда неравнодушный к красоте, особенно красоте дикой, не огороженной рекламными щитами и заборами, он тем не менее не смог разглядеть ничего красивого в окружающей местности. На неприглядных полях по обе стороны узкой заросшей автодороги не за что было зацепиться взгляду, если не считать стаи ворон, низко кружащей вдалеке, и лишь впереди дорога уходила в сырой подтаявший темно-зеленый мрак хвойного леса. Но сейчас Андрею больше хотелось пробираться лесом, чем равниной. Он вспомнил, как в детстве, когда летом вывозил на дачу кошку и выпускал на полянке перед домом, та сначала испуганно прижималась к траве, замирала, а потом быстро-быстро, буквально стелясь, бежала к кустам смородины и там пряталась. Так и Андрею сейчас мучительно хотелось уйти с открытого незнакомого пространства, где вся группа была как на ладони.

Дорога наконец завела в сырую лесную тень, и деревья, которые некоторое время теснились по обочинам дороги, уже нависали сверху, а корни их расползались по разбитому шоссе подобно кровеносным сосудам. Язык не поворачивался назвать этот страшноватый и мрачный лес — весенним. Асфальт, который раньше хотя бы виднелся под толстым слоем пыли, здесь был покрыт листовым перегноем и разным лесным мусором. С обочин наползали кусты, на самой дороге лежали гниющие древесные стволы, было очень сыро и как-то сразу стал заметен пар изо рта. Очень захотелось костра. Захотелось сухости и еды, но не здесь, не на дороге, а где-нибудь на опушке, на границе между черным массивом и серым открытым простором. Собственно, это уже была не дорога через лес. Это был просто лес, в котором когда-то была дорога.

— Жутковатое место — этот ваш лес, — громко сказал Андрей, чтобы стряхнуть неприятное чувство. — Засветло выйдем?

Ему долго никто не отвечал, лишь не сбавляя шага обернулась Кея, но потом Роберт все-таки ответил:

— Мы здесь заночуем. Может, и мрачновато, зато здесь можно спать. Чем дальше от городов, тем слабее кошмары. Город, конечно, особое место, но и в маленькой деревушке, даже на хуторе — и то страшно… Везде, где раньше жили люди, мы не спим. Так что это еще спокойное место. Покошмарит, конечно, но терпимо. Да и невозможно такие расстояния без сна преодолеть.

— И скоро город? — расстроенно спросил Андрей.

— Скоро. Часа через три начнет темнеть, сделаем привал до рассвета. И уже завтра днем увидишь Город, — добавил Дюк.

«Интересно, — подумал Андрей, — а что думают о цели путешествия проводники? Ведь мы с Кеей собираемся остаться в Городе. Особо вопросов не задают, но ведь видно, что им любопытно до чертиков, особенно этому молодому». Роберт уже спросил как-то, по обыкновению хитро ухмыляясь, куда это они с Кеей все-таки собрались. Андрей, находившийся в задумчивости, ответил, что на небо, и проводник, пробормотав что-то про «не рано ли на небо собрался», отстал.

Более всего тревожил вопрос о сне как об отдыхе. Андрей примерно знал время пути и уже мог рассчитать силы, чтобы продержаться оставшиеся часы. Дрема в Городе даже днем для него означала бы смерть. Это было так же ясно, как то, что Командор действительно рядом. А вот приземлился ли Дрэйд? На этот вопрос должна ответить Кея. Андрей нахмурился: надо бы отучить ее говорить загадками.