Фиолетовая гибель - [34]

Шофер уехал, выгрузив из автофургона небольшой изящный клетчатый чемодан и помахав на прощанье рукой как старый знакомый.

Мэджи проводила его глазами и обратилась к Клайду:

— А где я могу привести себя в порядок, Клайд?

Он развел руками: в самом деле — где? Для Мэджи, очевидно, надо отвести палатку. Но какую? В палатке Коротышки его чертова плесень, нужно будет еще рассказать Мэджи, в чем дело. В палатке самого Клайда теперь помещаются они оба. Палатку Фреда?.. Ну конечно, именно так! А Фред уляжется под чистым небом: в конце концов, для кого приехала сюда Мэджи, если не для него? Пусть потерпит некоторые неудобства, дьявол его не возьмет.

— Пожалуйста, Мэджи, вот для вас палатка, можете располагаться в ней, — указал он на палатку Фреда.

Джеймс немножко озадаченно проследил за движением его руки, но тут же, очевидно, сообразил, что это единственный приемлемый выход, и рванулся к чемодану:

— Вот я сейчас отнесу ваши вещи, Мэджи! А Фред, наверно, теперь уже быстро явится…

— И даже с добычей, — усмехнулся Клайд.

Но Мэджи Бейкер не оценила его остроты. Она направилась к палатке Фреда в сопровождении Джеймса, который нес чемодан, как драгоценность, — в отставленной в сторону напряженной руке. Его очки победоносно блестели, когда он, оставив Мэджи в палатке, возвратился к Клайду.

— Ну что, разве не замечательная девушка? — с восторгом сообщил он ему. — Взяла и приехала. Каково? Изумительно!

— Для кого? — саркастически осведомился Клайд и тотчас же пожалел об этом.

Джеймс Марчи сначала изумленно приподнял брови, а потом, сообразив язвительность вопроса Клайда, тихо и грустно сказал:

— Н-ну, я понимаю все это, Клайд… Конечно, я тут ни при чем, но все-таки она изумительная… если может так вот взять и приехать… и она такая приветливая…

Больше об этом он не сказал ничего. И Клайд понимал, что ему также не надо поднимать щекотливую тему. «Зачем?» — мысленно задал он себе вопрос. И так же мысленно ответил, глядя на вдруг опечалившееся лицо Джеймса, на его сразу потускневшие добрые глаза, взгляд которых тот намеренно отводил в сторону, как бы боясь, что Клайд прочтет в нем его сокровенные чувства: «То, что Коротышке далеко не безразлична Мэджи Бейкер, стало совершенно ясным». И он, так же, как и Клайд, очевидно, понимал, что у него нет никаких шансов, понимал, что первую скрипку во всем этом играет Фред Стапльтон.

— Послушай, Клайд, — неожиданно сказал Джеймс, — мне кажется, что нам надо объяснить Мэджи относительно плесени.

— Да? — рассеянно отозвался Клайд, все еще думая о том, как сложно, в конце концов, складываются отношения между людьми. И совсем невпопад заметил: — А все потому, что каждый человек представляет себя центром Вселенной, меряет все на свой образец!

— Что?

Клайд увидел, как брови Коротышки полезли вверх от искреннего удивления по поводу его странного глубокомысленного замечания. Он рассмеялся.

— Нет, нет, Коротышечка, не обращай внимания! — сказал он. — Это я вспомнил наш давешний разговор о Вселенной, человеке и о том, как при взгляде на созвездия может кружиться голова. Помнишь?

— Да… — неуверенно ответил Джеймс. — А какое это имеет отношение к нашему разговору?

— Очень простое. Голова может кружиться не только при взгляде на небесные светила. Понимаешь?

— Пока еще нет, — сказал Джеймс, недоверчиво поглядывая на Клайда поверх очков.

— Врешь, Коротышка, прекрасно все понимаешь! Например, если смотреть на такие светила, как синие глаза одной нашей знакомой на букву «Мэджи»…

— Прекрати, пожалуйста, эти глупые замечания! — внезапно рассердился Джеймс Марчи, воинственно выдвинув вперед бородку, словно ощетинясь ею. — Я говорю с тобой с-серьезно, а т-ты… И что это вообще за манера говорить так о девушке — на б-букву «Мэджи»!.. Совсем неуважительно! — Он покосился на палатку Фреда, будто Мэджи Бейкер могла слышать их разговор.

— Ладно, не буду, — весело отозвался Клайд. — Уже прекратил глупые замечания. Так что ты спрашивал? И при этом серьезно?

— Что следует, наверно, объяснить Меджи историю с плесенью… ну, как все произошло, вот что. — В голосе Джеймса все еще звенели нотки обиды, как у оскорбленного мальчика. Да, Коротышечка, раньше ты так не обижался и не оскорблялся, подумал Клайд. Кажется, плохи твои дела!

— Да я и сам подумывал об этом, — ответил он самым мирным образом. — Только поймет ли она?

— Она? Поймет ли? Да как ты можешь спрашивать об этом? — возмутился Джеймс. — Уж если Фред, толстокожий Фред все понял, Мэджн с ее вдумчивой, светлой головой…

— Ты повторяешься, Коротышка, — наставительно заметил Клайд. — Кажется, ты не раз говорил о «светлой голове» в мой адрес… И я еще просил тебя не заниматься грубой лестью, не так ли?

— Ну и ладно, и пусть, — покорно согласился Джеймс. — А что, разве не может быть светлой головы и у тебя и у нее? — простодушно добавил он, в недоумении глядя на друга.

— Да нет, пожалуйста, я не возражаю, — улыбнулся Клайд. — Кстати, вон и толстокожий Фред идет, — указал он глазами на опушку леса. — Если не ошибаюсь, в этом определении ты еще не повторялся, так? Фред, иди скорее сюда! — крикнул он в сторону леса. — Ты знаешь, кто приехал? Даже не догадаешься!..