Фиолетовая гибель - [31]

Фред Стапльтон бросил в догоравший костер окурок сигареты.

— Ну, братцы-кролики, я решил пока что пройтись по лесу с ружьем. Может, что-нибудь и выйдет.

— Сомнительно, — отметил Клайд. — До сих пор, например…

— Я и не собираюсь утверждать, что я великолепный охотник, — решительно перебил его Фред. — Что за скверная манера сразу отбивать у человека всякое желание!

— Ну ладно, ладно, — примирительно ответил Клайд. — Медведей ты не трогай, а если попадется тетерев или фазан, считай, что мы с Джеймсом полностью тебя благословили.

Фред презрительно оттопырил губу:

— Полагается желать так: ни пуха тебе, ни пера!

— Если, как тоже полагается, тебе надо в ответ послать нас к черту, то не затрудняйся, ты сделал это уже авансом. Не так ли, Коротышка?

Джеймс Марчи только вежливо и рассеянно улыбнулся, как человек, мысли которого заняты другим. Фред сплюнул, выражая этим полное неуважение к остротам друга, и пошел к своей палатке. Взяв оттуда ружье и патронташ, он перекинул его через плечо и бросил издали:

— А вы поразвлекайтесь научными вопросами! Может, что-нибудь еще откроете, тогда расскажете мне. В полном объеме!

— Если это до тебя дойдет, — усмехнулся Клайд.

Но Фред, не слушая, уже шел дальше. Он на мгновение остановился возле палатки Джеймса Марчи, заглянул туда и, выразительно скривив нос в сторону друзей, отправился к лесу.

Клайд и Джеймс молча провожали его глазами.

Фред быстро прошел мимо кустов, которые окаймляли начало леса, миновал невысокие заросли свежего молодняка, и над ним сразу же сомкнулся густой и сочный зеленый шатер лиственных деревьев. Старые дубы вздымались вверх, гордо устремляя в вышину хитроумное сплетение узловатых ветвей, из глубины которого, из путаницы и сумятицы бесчисленной листвы, молодых веток и побегов, летел по всем направлениям неумолчный щебет скрытой от глаза птичьей стаи. А могучие корни, оплетенные высокой травой, казалось, поднимали над собой словно веером причудливые узорчатые и широкие листья папоротников, сквозь которые приходилось пробираться с трудом, раздвигая их ногами и безжалостно ломая. Но их было так мною, что урона никто не мог бы и заметить: резные и ярко-зеленые листья папоротников снова смыкались затейливым кружевом над поломанными стеблями, и, может быть, только искусный следопыт-индеец из племени шошонов увидел бы след прошедшего меж деревьев человека.

Фред остановился и с наслаждением вдохнул лесной воздух, пряная прохлада которого почти опьяняла его. И снова, уже в который раз, его поразил необыкновенно резкий переход от пахучего горячего лугового воздуха их поляны к насыщенному влагой, мягко-ароматному и освежающему дыханию леса.

«Тут, братцы-кролики, — подумал он, — природа что надо, без всяких суррогатов и усовершенствований. Прямо бы взять этот лесной воздух, накачать его в жестянки, закупорить и продавать в городе!»

— Покупайте воздух леса без обмана, без обвеса! — тотчас же громко продекламировал Фред Стапльтон свежеиспеченный рекламный стишок. Он сделал это с явным удовольствием, подчеркивая рифмованные окончания, из чего следовало, что толковый агент по сбору объявлений всегда, даже в отпускное время, остается в форме и готов снабдить уважаемых клиентов звонкой рекламой.

«Плохо только, что уважаемые клиенты маловато ценят качества такого агента», — с огорчением тут же отметил он. Норовят, чтобы подешевле да поэкономнее. А то и вовсе отказываются от оригинальной, броской рекламы. Будто агенту тоже не надо заработать! Всем надо, братцыкролики, особенно мне, иначе ни самостоятельного дела не откроешь, ни даже паршивой лавчонки не купишь. И это с его-то врожденными способностями настоящего, крупного бизнесмена!

— Э, нет, мы еще повоюем с вами! — оглушительно крикнул Фред. — Вот вам, пожалуйста: «Аромат лесной душистый из жестянки ты вдохни и, отведав воздух чистый, все болезни прогони!» Чем не поэзия, ого-го-го!..

Потревоженное внезапным криком пернатое население леса на мгновение прекратило разноголосый щебет, точно прислушивалось, не грозит ли ему какая-нибудь опасность. Но через секунду-две чириканье, воркотанье, заливистое пение и веселое щебетанье возобновилось с новой силой, будто все решительно птицы собирались перекричать друг друга и выразить этим свое возмущение неожиданной помехой. Из-за толстого ствола бука осторожно высунулась любопытная мордочка маленькой белки; ее черные, как бусинки, глаза с интересом поглядывали на незнакомое ей огромное существо под деревьями, которое издавало такие непонятные и громкие звуки.

Фред Стапльтон перехватил ружье на руку и почти не целясь выстрелил. Прогрохотал гром, раскатисто удесятеренный лесными отзвуками, посыпались листья и обрывки коры бука. Что-то влажное, теплое и липкое ударилось о щеку Фреда. Прикосновением руки он смахнул этот предмет и брезгливо поморщился: на пальцах остался след окровавленного кусочка пушистой шерсти и кожи. А белка? Ее не было, заряд крупной дроби разорвал ее крохотное тельце, разбрызгал его во все стороны.

«Чепуха какая, — подумал Фред, — опять я не рассчитал, каким зарядом надо было стрелять. Ну ладно, белок на свете много, одной больше, одной меньше — ничего от этого не изменится. Пусть не будет такой любопытной, а то уставилась черными бусинками прямо на меня, разве можно было не выстрелить? Заряда, конечно, жаль. И попался под руку этот патрон с крупной, как картечь, дробью… Ясно, что разнес белку на куски».