Финляндия на пути к войне - [41]

«В военных кругах утверждают, — писал Кивимяки, — что этими действиями стремятся припугнуть Россию и держать ее „тепленькой“, имея в виду четкое выполнение ее обязательств по поставкам. Видимо таким же образом следует понимать и сегодняшнее неожиданное сообщение полковника Аусфельда о том, что Гитлер, дабы отвлечь внимание населения от топтания на западном фронте и неудач, связанных с Италией, якобы решил предпринять военный поход против России еще нынешней весной. Эту новость надо распространить и даже сообщить, что начало похода планируется на 1/4».

Маннергейм в первой половине января уже начал оказывать практическую помощь немцам в Лапландии. В письме (14 января 1941 г.) министру путей сообщения Вилхо Аннале маршал просил принять срочные меры по реконструкции автодороги Ивало — Инари — Кааманен, которую начали строить минувшей осенью, и продлить ее до Карикасниеми и Каарасйоки. В письме без обиняков сообщалось: «В нынешней ситуации эта инициатива имеет политическое подоплеку и может, после окончания строительства дороги, при определенных условиях, приобрести крайне существенное значение, что подтверждается и тем обстоятельством, что немецкие военные круги дали ясно понять о своей заинтересованности в этой магистрали». Главный штаб надеялся, что строительство дороги, по этой причине, начнется еще текущей зимой.

Поначалу казалось, что финское правительство было не очень склонно к уступкам. В частности, к делу о дороге Ивало — Каарасйоки оно приступило, начав торговаться с немцами о стоимости проекта. В подписанной 7.2.1941 г. начальником канцелярии Пакаслахти телеграмме на имя Кивимяки его обязывали принять во внимание, что стоимость этой дороги (143 км) возрастала с 64 млн. до 90,5 млн. марок, из которых 17,5 млн. марок приходилось на приобретение 100 грузовиков, необходимых для строительства. Из-за восстановительных работ и сложной финансовой ситуации проект не мог быть осуществлен без немецкой поддержки. В общем, 2/3 необходимых средств сначала планировали получить у Германии, но события развивались быстро, и 20.2.1941 г. министр путей сообщения Аннала сообщил о выделении финским правительством на эти цели 50 млн. марок, т. е. свыше половины необходимой суммы. Это решение не означало изменения позиции, скорее — способ, позволявший ускорить получение от немцев их доли.

К июню месяцу из 66 км дороги Кааманен — Каарасъйоки для автомобильного сообщения были пригодны 54 км. В это же время немцы вели строительство ответвления от строившегося шоссе № 50 (Нарвик — Киркенес) на Каарасъйоки.

Закостеневшая позиция правительства Финляндии в отношении Советского Союза видна хотя бы из следующего. Паасикиви 14 января сообщал из Москвы о том, что Вышинский уже в который раз (впервые 30.12.1940 г.) жаловался на действия финской полиции, которая затрудняет деятельность посла Зотова. По мнению Вышинского «режим в Хельсинки обижает Советский Союз». Паасикиви высказывал надежду, что деятельность полиции будет организована по-иному. Но этого не случилось. Более того, на имя Паасикиви из Финляндии был выслан целый меморандум, направленный против Зотова. Паасикиви 31.1.1941 г. ответил шифровкой:

МИД

Хельсинки

35. Из претензий, содержащихся в Вашем меморандуме в отношении Зотова, вытекает требование о его отзыве… Если Кремль встанет на его сторону, дело может приобрести серьезные осложнения, особенно для поддержания дипломатических отношений. Опасность будет меньше, если я сообщу устно, не вдаваясь в детали конкретных фактов… Во всяком случае, отложу представление дела до окончания переговоров о никеле…

Дело провели по более мягкому сценарию, предложенному Паасикиви, и покинувший 18 января Хельсинки Зотов обратно более не вернулся. Вышинский вскоре информировал Паасикиви о том, что «Зотов страдает далеко зашедшим туберкулезом легких и не может возвратиться в Финляндию». На его место предложили начальника Скандинавского отдела наркоминдела Орлова, кандидатуру которого Финляндия сразу же одобрила. До сих пор это дело трактовалось таким образом, что Советский Союз хотел изменить свою политику и поэтому сменил посланника. Оказалось же, что Финляндия — в разгар никелевого кризиса! — дала понять, что посланник соседней страны является «персоной нон грата». После того как Зотов за два месяца излечился от своего дипломатического туберкулеза — уже в июне он встал во главе Скандинавского отдела НКИДа, — можно предположить, сколь сердечные чувства он испытывал по отношению к Финляндии на этом влиятельном официальном посту.

2. Решающая поездка генерала Хейнрикса в Германию

Кросби отметил имеющиеся у Хейнрикса и Гальдера разночтения при изложении ими их встречи в Берлине в конце января 1941 г. Они касаются главным образом того, что Хейнрикс говорит о полученном от немцев приглашении выступить в Германии, тогда как Гальдер утверждает о его собственной инициативе «пригласить самого себя». Горн же пишет в своем дневнике от 12.12.1940 г., что именно он предложил Альбедилу пригласить высокопоставленного финского офицера с докладом о Зимней войне. Исходили, таким образом, лишь из необходимости поддержания контактов в целом. Поездку Хейнрикса в Германию можно было закамуфлировать под чтение лекции. Вполне естественно, если финские военные расскажут своим коллегам о знаменитой Зимней войне.