Финляндия: государство из царской пробирки - [71]
Из приказа войскам 23-й армии № 054 от 24.09.1941 г.:
«Бросание танков в атаку без должного обеспечения артогнём и разведкой (20.9.41 г.), что во 2-й фазе боя не дало эффекта и вывело много танков из строя»[747].
В этих боях воины Красной Армии проявили героизм и отвагу. Из наградного листа на командира отделения 181-го стрелкового полка 291-й стрелковой дивизии красноармейца Смирнова Михаила Алексеевича (1916 г. р., русский, беспартийный, в РККА с 1940 года):
«Смирнов в неоднократных боях с врагом за свою Социалистическую родину, партию Ленина-Сталина, проявил своё мужество, отвагу и преданность Родине.
Тов. Смирнов особо показал себя в боях за Родину при изгнании белофиннов из Белоострова. К бою своё отделение тов. Смирнов подготовил хорошо. Умелое руководство в бою дало возможность тов. Смирнову на протяжении всего боя не иметь потерь.
Энергичными и бесстрашными действиями своего отделения Смирнов первый вошёл в Белоостров, огнём своего отделения метко разил врага, в результате боя отбил у белофиннов одно орудие, 4 ручных пулемёта и много другого оружия противника.
За умелое руководство отделением в бою, личный пример и бесстрашие в бою с врагом, тов. Смирнов достоин правительственной награды ордена “Красное Знамя”»[748].
26 ноября 1941 года приказом № 852/н военного совета Ленинградского фронта красноармеец М. А. Смирнов был награждён медалью «За отвагу»[749].
В итоге операции 20 сентября 1941 г. части 23-й армии несколько улучшили своё положение, однако им не удалось отбросить противника на рубеж старой госграницы в центре и на левом фланге оборонительной полосы[750].
Как мы видим, финские войска целенаправленно и упорно пытались преодолеть оборону Красной Армии, чтобы захватить Ленинград совместно с германскими войсками. В преддверии предстоящего взятия города на Неве уже была заготовлена торжественная речь, с которой должен был выступить будущий президент Финляндии Юхо Паасикиви. В ней говорилось:
«Пала впервые в своей истории некогда столь великолепная российская столица, находящаяся вблизи от наших границ. Это известие, как и ожидалось, подняло дух каждого финна… Для нас, финнов, Петербург действительно принёс зло. Он являлся памятником создания русского государства, его завоевательных стремлений»[751].
Однако благодаря стойкости и мужеству защитников города эта патетическая речь пропала втуне. Опираясь на долговременные сооружения Карельского укрепрайона, советские войска заняли прочную оборону, взломать которую при отсутствии у финнов пикирующих бомбардировщиков и тяжёлых осадных орудий было практически невозможно.
Когда 25 мая 1941 года германский и финский Генеральные штабы согласовывали планы предстоящих совместных операций, немцы уверяли своих финских союзников, что при наступлении на Ленинград им отводится сугубо вспомогательная роль:
«Не требуется кровавых сражений, поскольку русский фронт в связи с продвижением группы армий Север, рухнет сам по себе»[752]
Вопреки ожиданиям, фронт не рухнул. Не желая без толку умирать под неприступными дотами, финские солдаты стали в массовом порядке отказываться идти в атаку.
«В первых числах сентября на нашу сторону перебежал финский капрал. Пленный рассказал, что солдаты высказывают недовольство войной. По этой причине десять человек в батальоне арестованы.
Другой военнопленный из 2-го батальона 57-го пехотного полка рассказал: “Когда полк подошёл к старой государственной границе, солдаты нашего батальона отказались переходить её. С группой солдат я пришёл к командиру полка. Нас отправили к командиру дивизии. Там мы встретили группу солдат из лёгкого самокатного батальона, пришедших по этому же вопросу”»[753].
После того как подобное произошло в нескольких полках, а общее количество «отказников» и дезертиров стало исчисляться тысячами, Маннергейм был вынужден окончательно отказаться от наступления на Ленинград и перейти к обороне.
Гитлер и Маннергейм
Одновременно части 6-го корпуса Карельской армии под командованием генерал-майора Талвела двинулись в обход Ладожского озера через реку Свирь, чтобы замкнуть внешнее кольцо блокады и тем самым полностью отрезать Ленинград от страны. Командир 30-го пехотного полка 7-й пехотной дивизии в день перехода старой границы отдал приказ, в котором говорилось:
«С торжественным настроением мы переходим государственную границу. Ступая на старую финскую территорию Страны Калевалы, которая была нам недоступна долгие столетия, мы в сражениях несём нашему народу, всем его последующим поколениям светлое будущее. На нашу долю легло исполнить великое пожелание финского народа. На это решились самые отважные…
Нанесём же последний сильный удар во имя устойчивого мира для всего нашего народа и во имя счастливого будущего родственных финнам народов на древней карельской земле!»[754].
Не меньшим пафосом отличается и запись, продиктованная генералом Талвела своему секретарю 8 сентября 1941 года:
«Я прибыл на Свирь и почувствовал могучее её течение. По ней спокойно пройдёт теперь новая граница Финляндии, о которой я грезил во сне»
