Философы с большой дороги - [40]

– Подберешь для меня что-нибудь, ладно? – попросил он у входа в магазин. Я высказался в пользу Диогена Лаэртского – какая разница, главное, чтобы Юпп перестал меня доставать. Однако нас угораздило забрести в магазинчик из тех, где видишь множество книг по диетологии, мемуары политиков и актеров да несколько романов с полуобнаженными красотками на обложке.

Юпп обвел все это книжное богатство внимательным взглядом и направился прямиком к продавцу, всем своим обликом напоминающему лектора по социологии, привыкшего выступать перед школьниками.

– Я не вижу у вас отдела философии, – произнес Юпп тем неестественно громким голосом, который – я уже это знал – был рассчитан на публику.

– Ну? Нету такого, – буркнул продавец, судя по всему, на редкость мало обеспокоенный продажами и на редкость краткий в своих ответах: больше всего на свете его интересовал глянцевый журнал, раскрытый, видимо, на самом захватывающем месте.

– И где мне найти Диогена Лаэртского? – поинтересовался Юбер с интонацией, в которой, сказал бы я, звучала слабая надежда, что Диогена-то здесь и не найдется. Однако продавец за прилавком, не будучи близко знаком с Юбером, на это не среагировал.

– Не здесь, во всяком случае, – пренебрежительно бросил он.

Мы обречены всю жизнь плясать под дудку всевозможных торговцев и угождать тем, кто нас «обслуживает». Однако сейчас – я чувствовал это всеми фибрами души – дело неотвратимо шло к тому, что поплясать придется как раз нашему книгопродавцу. И надо заметить, меня это отчасти радовало.

– То есть у вас нет Диогена?! – повысил голос Юбер – разъяренный и обрадованный одновременно. Подобную возможность он просто не мог упустить.

– А у кого есть?! – отрезал продавец, все так же не отрывая глаз от журнала и даже не пытаясь вложить в свои слова хоть намек на вежливое сожаление по этому поводу; а уж о том, чтобы заказать труды достопочтенного ДЛ у поставщика или же порекомендовать ближайший магазин, в изобилии располагающий сочинениями данного автора, не было и речи. Нет, он предпочел избрать тон, делающий невозможным продолжение диалога. Характерной чертой зрелого капитализма является то, что в условиях данной формации торговлей заняты люди, абсолютно не обремененные желанием что-нибудь продать, – такова оборотная сторона жизни в обществе, где, увы, людям не грозит голодная смерть, если они потеряют работу.

Юбер обвел весьма выразительным взглядом полки, уставленные трактатами по похуданию.

– Скажи, проф, как бы мне сбросить вес?

– Меньше есть, больше двигаться. – Разбираться в первоосновах – это как раз по части философов.

– Слышали? Этот человек знает, что говорит. Может, вам выбросить всю эту чушь, а на свободное место поставить книги?! Людям нужен совет, как похудеть? Так предложите им эту формулу, кажется, ее несложно запомнить. И клиентам угодите, и книготорговлей наконец займетесь!

– А я и так торгую. Пока не жаловался...

– Да? Торгуете? И это называется книжным магазином?!

Продавец несколько подался вперед. Его взгляд задумчиво обежал помещение.

– А что, нет?

Меня поразило: он даже не замечал надвигающейся опасности. На лице Юбера все явственнее проступало выражение злобного оголодавшего волкодава.

Продавец явно нарывался на отлуп по полной программе. Юбер в довольно изысканных подробностях рассказывал, как он провел десять лет тюремного заключения, практикуясь в этом искусстве. Сокрушительный отлуп всем этим типам за прилавком, не ожидающим ничего подобного и полагающим, что отлуп – лишь их фирменный стиль общения с клиентами. Сказать по правде, я ждал этого с нетерпением; пусть по части наглого пренебрежения служебными обязанностями и праздного времяпрепровождения на рабочем месте в течение двух десятилетий я мог заткнуть за пояс любого юнца из книжной лавки, но годы общения с продавцами ожесточают не на шутку.

– У тебя глаза на голове есть? – поинтересовался Юбер, запуская руку в недра своей изношенной до проплешин, но верой и правдой служащей хозяину кожаной куртки. – Тогда мне хотелось бы задать один вопрос. Это похоже на пистолет, не правда ли?! Можно это назвать пистолетом или нет?! – прорычал он, извлекая на свет полуавтоматический девятимиллиметровый «Мак-10» и пробуя его на полках с диетической литературой, на глазах сбрасывающих вес брошюр и прочей печатно-глянцевой дряни на пол, покуда пистолет изрыгал тридцать два патрона съемного магазина «Зитель», обеспечивающего скорострельность тысяча сто патронов в минуту. (Поступившись философией, я приобрел познания в некоторых смежных областях.) Я обратил внимание, как рука Юппа дергается от резкой отдачи. Книжицы разлетались по полу словно скачущие зерна фасоли, которым ни с того ни с сего взбрело в голову поскакать.

Нет лучшего способа привлечь к себе внимание окружающих, чем пригрозить им членовредительством или смертью, особенно если дело происходит в ничем не примечательный будний день (вторник), в маленькой книжной лавочке в Монпелье.

– Да, да... Правда... Истинная правда... – нервно закивал продавец, в чьем голосе вдруг – неведомо откуда – пробились под воздействием «Мак-10», извергавшего пули со скоростью 10M [десятикратная скорость звука], на редкость льстивые – на мой вкус даже отвратительно льстивые – интонации. – Я в жизни не слышал ничего правдивее... – Судорожный кивок. – Правда, правда...