Философы из Хуайнани. Хуайнаньцзы - [92]

и цуня. Мудрый правитель этим не пользуется, а выверяет равновесие по уровню. Почему? Потому что нельзя опираться на исключительность таланта, а меры и веса передаются из поколения в поколение. Поэтому если в государстве царит порядок, то его можно поддерживать и с глупцами, а военный контроль отдать в распоряжение власти. Если впрягать в колесницу Яоняо и Летающего Зайца [97], то никто в мире не захочет ступать на обычную колесницу. Если ждать в супруги Мао Цян или Ши, то за всю жизнь не обретешь семьи. Однако если не дожидаться древних героев, а удовлетворяться тем, чем люди удовлетворяются, то все может пойти на пользу. Скакуны Ци и Цзи в день одолевают тысячу ли, а захудалая кляча десять раз переночует и за декаду достигнет того же. Отсюда видно, что человеческие таланты не таковы, чтобы на них исключительно полагаться, а искусство дао[98] имеет всеобщее применение. Законы смутного времени таковы, что мера задана высокая, а обвиняют в том, что этой высоты не достигают; служба задана трудная, а наказывают за неисполнение; обрекают на риск, граничащий с запретами, а казнят за нерешительность. Народ, пребывая в затруднении от этих к нему требований, придумывает ухищрения и обманывает высших, преступает запреты и живет кривдой, а потом просит помилования. Это значит, что неприступные законы, суровые наказания не могут победить порок. Отчего? Сил недостаточно. Поэтому пословица говорит. "Птица в крайности клюет, зверь в крайности бодается, а человек в крайности лжет". Об этом сказано.

Учение [99] о дао и дэ подобно солнцу и луне: их направление не меняется в зависимости от того, происходит это на юге от Цзян или на севере от Хэ, промчись хоть на тысячу ли вперед, они не поменяют своего места. То, как принимаются или отвергаются ритуалы и обычаи, подобно отношению к расположению помещений к усадьбе: восточный сосед называет их западными, а западный-восточными. Призови на суд хоть самого Гао Яо, и тот не сможет определить их место. Приятие и отказ-одни и те же, но хвалят это или хулят, зависит от обычая. Равные мысли и поступки истощаются или процветают в зависимости от времени. Тан и У копили поступки, множили добро, и они были достижимы для всех, когда же мир встретился с правлением Цзе и Чжоу Синя, то это стало расцениваться как небесный дар. Ныне, когда есть мысли Тана и У, но нет времени Цзе и Чжоу, а хотят осуществить дело бавана, тоже недалеко от этого. Некогда У-ван, держа в руке боевой топор и алебарду, пошел в поход на Чжоу и победил Инь. [Побежденные], заткнув памятную дощечку за пояс и опираясь на посох, явились ко двору. После кончины У-вана иньцы взбунтовались. Чжоу-гун заступил в Восточный дворец, ступил на подножку колесницы [100]. Стоя в простенке между окон [101], устроил аудиенцию чжухоу. Затем сослал Цай Шу, казнил Гуань Шу, покорил иньцев и казнил шанца [102], принес жертвы Вэнь-вану в Светлом зале. Через семь лет передал власть Чэн-вану [103]. Таким образом, У-ван был прежде воином, а потом уж стал носителем мира [104], не потому что его мысли изменились, а потому что он на время откликался. Чжоу-гун сослал старшего брата и казнил младшего не потому, что был лишен родственного чувства [105], а для того, чтобы пресечь смуту. Итак, если дела вписываются в современность, то успех обеспечен; если усилия соответствуют времени, то слава установится. Некогда циский Хуань-гун, встав на обычную колесницу, отправился на собранный им съезд чжухоу[106], а по возвращении ввел казнь с топором и секирой. Цзиньский Вэнь-гун созвал чжухоу и отправился на съезд на тяжелой колеснице, а по возвращении правил, соблюдая обряды и чин [107]. Хуань-гун вначале был мягок, а потом тверд; Вэнь-гун вначале был тверд, а потом мягок. Однако они равно диктовали свои правила Поднебесной, равно властвовали над чжухоу. Это потому, что хорошо чувствовали изменение обстоятельств. Луский государь захотел поставить первым министром отшельника Янь Хэ, но тот не согласился. Тогда он послал вперед человека с подарками. Янь Хэ бежал через пролом в задней стене дома и был прославлен Поднебесной. Если же взять времена Шан Яна и Шэнь Бухая, то казнили до трех родов [108], что уж говорить о себе самом! В мире много славят древних людей за их высокое поведение. Если взять нынешнее время, то равные им мало ценятся. Не потому что их таланты ниже, а потому что время неподходящее. Поэтому же шестерка скакунов цицзи, четверка рысаков цзюэти[109] при переправе через Цзян и Хэ уступит полому бревну. И все в мире так. Поэтому человек, устанавливающий подвиг, разборчив в поведении, осторожен в выборе времени А нынешние люди толпы подвиг считают проявлением достоинства, преодоление несчастья-умом, встречу с бедой-тупостью, смерть за идеалы- верхом глупости. А я считаю, что каждый достигает своего потолка, и только. Ван-цзы Би Гань не то чтобы не знал, что Цзицзы распустил волосы и притворился безумцем, чтобы спасти свою жизнь, однако нашел удовлетворение в прямом поведении, в высшей преданности и умер за это. Поэтому и не поступил, как Цзицзы. Бо И и Шу Ци конечно же могли принять жалованье и служить и так установить подвиг, однако нашли удовлетворение в том, чтобы уйти от мира, противопоставить свое поведение большинству. Поэтому и не служили. Сюй Ю и Шань Цзюань не то чтобы не могли умиротворить Поднебесную, успокоить пространство меж х морей и одарить милостью народ, но им было стыдно из-за вещей приводить в волнение Гармонию. Поэтому не приняли [Поднебесную]. Юй Жан и Яо Ли