Философский постгуманизм - [21]

Представим, что мы скульпторы и что у нас есть большая глыба мрамора, с которым мы собираемся работать. Мы можем вытесать много разных вещей из этой глыбы, например, статую философа Ханны Арендт, статую робота Софии[65], статую единорога. Из всех этих возможностей мы выбираем одну и решаем сделать статую робота Софии. Мы упорно трудимся, стремясь завершить наше дело. Когда статуя Софии готова, пути назад нет: из возможных статуй, которые мы могли бы сделать, реализована была только одна. Теперь вспомним о мультфильме «ВАЛЛ-И» (2008)[66], в котором будущие люди изображаются обрюзгшими, с короткими руками и ногами, потерявшими способность ходить и полностью зависящими от техники. Хотя сложно предстать, как именно люди будут выглядеть в будущем, на их внешний вид и в самом деле может повлиять дальнейшее развитие технологии. Например, сегодня для использования компьютеров в основном приходится сидеть за столом и работать с ними руками. Хотя технология сама по себе – это полный потенциал[67], так что компьютеры могли бы получить совершенно иное развитие, а то, как они проектируются сегодня, напрямую сказывается на наших телах, осанке и здоровье (например, слишком долгое сидение за компьютером может привести к болям в спине, плохому кровообращению и головным болям).

Вернемся к глыбе мрамора и подумаем в том же ключе о технологии, представив все возможные способы разработки компьютеров. Например, мы можем представим себе не статичные лэптопы, а машины, которым не нужны электрические провода, поскольку они заряжаются от кинетического движения и солнечной энергии. Такие гипотетические машины работали бы при движении по открытой местности, где они могли бы собирать много солнечной энергии. У них не было бы ни экранов, ни клавиатуры; они могли бы получать вербальные команды от человека, примерно так же, как голосовой помощник Alexa [Amazon, 2016]. Для взаимодействия со своими виртуальными помощниками людям пришлось бы постоянно ходить и, возможно, проводить большую часть времени на открытом воздухе. В таком гипотетическом сценарии люди, использующие технологию такого рода, через какое-то время приобрели бы довольно мускулистые ноги и не страдали бы от нехватки витамина D, хотя их коже потребовалась бы, наверно, защита от солнца. Этот простой пример показывает, что способы развития технологии, выбираемые нами, не являются нейтральными, поскольку они влекут важные следствия, если мыслить их реляционно. Мы можем сказать, что компьютер – это не просто компьютер: из всех безграничных вариантов раскрытия потаенного мы реализуем тот, что оказывается значимым для всего спектра онтологической интра-акции в рамках бытия как такового.

В общем и целом технология, не будучи всего лишь функциональным средством «получения» (энергии, более сложной техники или даже бессмертия), вступает в пространство постгуманистических дискуссий благодаря таким ключевым мыслителям, как Мартин Хайдеггер, Мишель Фуко и Донна Харауэй. Представив Хайдеггера, мы должны теперь упомянуть о том, что феминизм, в частности, можно считать ключевым моментом постгуманистического подхода к технологии, и не только в силу поставленного им акцента на телесности[68], но также благодаря киборгу Донны Харауэй [Харауэй, 2017] и проведенному ей демонтажу дуализмов и границ, в частности – границы человека-животного (организма) и машины, границы между физическим и нефизическим и, наконец, границы между технологией и субъектом. Постгуманизм исследует технологию в качестве способа раскрытия потаенного, то есть он подходит к ее онтологическим смыслам иначе, чем в сценарии, в котором технология неизменно сводилась к своим техническим достижениям[69]. Еще одно ключевое понятие постчеловеческого подхода к технологии и, если возвращаться к Хайдеггеру, один из вариантов несовпадения раскрытия потаенного с поставом можно обнаружить в технологиях себя, которые изучались Мишелем Фуко (1926–1984) в поздний период его творчества[70]. Понятие технологий себя играет ключевую роль для постчеловека: поскольку дуализм самости и другого был переформатирован благодаря реляционной онтологии, технологии себя играют, как мы увидим далее, существенную роль в процессе экзистенциального раскрытия. Технологии себя позволяют осмыслить постчеловеческий праксис, который, возможно, преодолеет парадигму письменного и устного, сочетая модусы существования и отношения, что позволит начать обсуждение проблем постгуманистической этики и прикладной философии. В эти вопросы мы углубимся в главе 15. Сейчас же вернемся к разбору различий между движениями и позициями, которые составляют в настоящее время постгуманистический сценарий, чтобы точнее определить философский постгуманизм и лучше охарактеризовать его точку зрения.

Глава 9 Антигуманизм и Übermensch

ЕСЛИ СОВРЕМЕННАЯ рациональность и прогресс составляют ядро трансгуманистической программы, то критика тех же самых понятий – ядро антигуманизма[71], философской позиции, которая, коренясь, как и постгуманизм, в постмодернизме, с ним, однако, не смешивается. Но прежде всего нам следует упомянуть о том, что антигуманизм как таковой не является однородным движением [Han-Pile, 2010, p. 119]; здесь мы в основном будем заниматься философским течением, разработанным на основе наследия Ницше и Фуко, но надо упомянуть, что есть и другие антигуманистические подходы, в частности основанные на марксизме и разработанные такими философами, как Луи Альтюссер (1918–1990) и Дьердь Лукач (1885–1971)