Философский камень Медичи - [7]

– Мне сказали, что вы виделись незадолго до его смерти?

– Да, если быть точным, неделю назад.

– Кто попросил о встрече: вы или он?

– Он.

– Почему он хотел встретиться с вами?

– Он желал побольше узнать об одном старинном манускрипте.

– Что это за манускрипт?

– Название его вам ничего не скажет, неоплатонический текст «Путь к свету», относящийся к началу нашей эры.

– Вы специалист по редким манускриптам?

– Нет, – односложно ответил монах.

– Тогда почему он обратился именно к вам?

– Эта книга относится к еретическим, а наш орден считается одним из главных специалистов по ересям, что в принципе одно и то же.

– И его могли убить из-за этой книги?

– Не думаю, он просто справлялся о том, мог ли существовать такой текст и что нам о нем известно, – ответил брат Паоло.

– Просто чудесно, – проворчал комиссар, – задача со всеми неизвестными: отец Антонио ищет какую-то книгу, справляется у вас о возможности ее существования, и его убивают. Может, ваша организация и отправила собрата «ad patres» (к праотцам) за интерес к особенно нехорошей книге? – с невинным видом поинтересовался у монаха комиссар.

– С момента нашего основания в тринадцатом веке мы постоянно вынуждены бороться с дьявольским соблазном ложного знания и ложных идей. Но в нашей борьбе мы не прибегаем к насилию, – тем же ровным голосом продолжил монах.

– Если не считать Святой инквизиции, да и потом, я бы не сказал, что вы очень преуспели в вашей борьбе, брат Паоло! – не преминул поддеть монаха Баттисти. – Католиков становится все меньше, а сект и ересей все больше.

– Так устроен мир и человек, – спокойно парировал Сарагоса. Даже если его и задела издевка полицейского, своего раздражения он не показал.

Комиссар тогда отдал должное выдержке брата Паоло, признав противника равным себе. Как ни странно, именно с этого момента он дал себя уговорить. Брат Паоло получил право не только быть в курсе всего, но еще и присутствовать при опросе свидетелей.

Они уже опросили пятерых свидетелей, когда помощник Баттисти ввел в комнату высокую темноволосую девушку лет двадцати пяти. Звали ее Кассия Кузнецова, и она была из России. Познакомилась с отцом Антонио два дня назад, когда случайно забрела в церковь. Самым интересным в ее рассказе были два факта. Первый: в день убийства она видела отца Антонио беседующим с высоким мужчиной и, по ее впечатлениям, разговор этот к числу приятных не относился. Второй: вернулась в церковь около десяти часов вечера, отца Антонио не застала, но видела в темноте плачущего мужчину.

– Почему вы решили, что это мужчина? – несколько уставшим голосом спросил комиссар.

– Я не могу сказать, что уверена на сто процентов, но мне так показалось. Да и голос походил больше на мужской.

– Вы можете его узнать?

– Мужчину?

– Нет, голос?

– Не думаю, – неуверенно произнесла она, – он говорил шепотом. Я еле расслышала слова.

– Ну а дневного собеседника отца Антонио вы можете описать?

– Я его видела со спины, и на какое-то мгновение он повернулся в профиль, – неуверенно произнесла Кася, – высокий, выше метра восьмидесяти, слегка сутулится, хотя выглядит достаточно спортивно. Волосы каштановые с проседью, короткая стрижка. Мне показалось, что это или немец, или скандинав. Конечно, я могу ошибаться, но это то, что я подумала. Он мне показался не похожим на итальянца, и все.

Кася сидела напротив комиссара, руководившего допросом, безуспешно пытаясь сконцентрироваться и как можно более связно излагать историю. Она была не уверена, что сделала правильный выбор, явившись сюда. Сначала, до трех часов дня, она просто безвылазно просидела в номере, разглядывая одной ей видимую точку на потолке. Потом наконец неимоверным усилием воли заставила себя одеться, причесаться и покинуть свое убежище. В отеле было по обыкновению пустынно. Зашла в бар и устроилась за стойкой. По новостному каналу вновь передавали подробности убийства отца Антонио. На этот раз мужественно выслушала все до конца. Журналисты не жалели ни времени, ни красок, расписывая детали происшествия. Тело Антонио со следами пыток и многочисленных ножевых ранений нашли в небольшой комнате в правом крыле церкви, в которой настоятель обычно принимал посетителей и хранил некоторые личные вещи.

На экране то и дело мелькал номер прямого телефона, по которому любой свидетель мог позвонить и оставить известные ему сведения. Кася заколебалась. О чем она могла рассказать? О своем разговоре с отцом Антонио? О конверте? Или о странном незнакомце, которого она застала в церкви? Имел ли он какое-то отношение к убийству или нет? Сомневалась она не зря. Если ее свидетельство сочтут заслуживающим внимания, то могут запросто не выпустить из Италии, а то и из Рима. Что делать? Но мало-мальски приличное решение не приходило в голову. Конечно, она могла просто уехать, но какое-то смутное ощущение невыполненного долга не давало покоя. Сможет ли она жить с сознанием того, что ее сведения могут позволить обвинить убийцу или оправдать невиновного. Поколебавшись минут десять, она приняла решение.

Теперь она сидела напротив полицейского, и одна-единственная мысль занимала ее: что делать с конвертом? Стоит или не стоит передавать его в руки итальянской полиции? Честно сказать, ей очень хотелось бы это сделать. Отдать сверток – и гора с плеч долой. Но какое-то странное и непонятно откуда появившееся чувство ответственности мешало. Она попыталась было справиться с совершенно лишними терзаниями совести: в конце концов кем для нее являлся отец Антонио? Случайно встреченным священником, и точка. Но как раз эта самая точка никак ставиться не желала, и Кася в очередной раз с досадой почувствовала, что так просто ей из этой истории не выпутаться.