Философский дневник. 1901-1910 - [25]
4) Обыкновенно думают, что, опровергая, оспаривая матерь-
ялистов, опровергают и оспаривают ученую, философскую тео-
рию. В действительности же ты не оспариваешь и опровергаешь, а просто просвещаешь, как просвещает тот, кто объясняет лю-
дям, что земля стоит не на трех китах.
Матерьялисты — и наши ученые, и самые грубые мужики.
5) Видел во сне, что я говорю кому-то: вы мне говорите
про какие-то написанные людьми листочки, которые вы назы-
6 4
ваете законами, а я говорю и следую закону того Всего, чего я
чувствую себя частью.
6) (Сделали подлог во всех Евангелиях.)
13 дек. 1902.
1) Напрасно думают критики, что движение интеллигенции
может руководить народными массами (Милюков). Еще более на-
прасно думал бы писатель сознательно руководить массами сво-
ими сочинениями. Пусть только каждый приводит свое сознание
в наибольшую ясность и жизнь в наибольшее соответствие с тре-
бованиями этого сознания.
2) Если на вопрос: можете ли вы играть на скрипке? вы отвечае-
те: не знаю, я еще не пробовал, то мы сейчас же понимаем, что это
шутка. Но когда на такой же вопрос: можете ли вы писать сочине-
ния? — мы отвечаем: «может быть могу, я не пробовал», — мы не
только не принимаем это за шутку, но постоянно видим людей, по-
ступающих на основании этого соображения. Доказывает это толь-
ко то, что всякий может судить о безобразии бессмысленных звуков
не учившегося скрипача (найдутся такие дикие люди, которые най-
дут и эту музыку прекрасной), но что нужно тонкое чутье и умствен-
ное развитие для того, чтобы различать между набором слов и фраз
и истинным словесным произведением искусства.
3) Вся первая половина XIX века полна попыток разрушить
насильственной революцией деспотический государственный
строй. Все попытки кончились реакцией, и власть правящих клас-
сов только усилилась. Очевидно, революция не может теперь одо-
леть государственную власть. Остается одно: такое изменение ми-
ровоззрения народа, при котором он перестал бы служить наси-
лиям правительств. Такое изменение может произвести только
религия, и именно христианская. Религия же эта так извращена, что ее все равно, что нет. И что хуже всего, это то, что место ее
занято. И потому не только главное, но единственное средство в
наше время служить человечеству состоит в разрушении извра-
щенного христианства и установлении истинной христианской
религии. То самое, что всеми считается самым ничтожным де-
лом и чего не только никто не делает, но самые бойкие квазиуче-
ные люди заняты обратным: еще большим запутыванием и за-
темнением извращенного христианства.
5 Зак 3160
1903
1903 год. 4 январь.
Для того, чтобы понятно было мое понимание жизни, нужно
стать на точку зрения Декарта о том, что человек несомненно зна-
ет только то, что он есть мыслящее, духовное существо, и ясно
понять, что самое строго научное определение мира есть то, что
мир есть мое представление. (Кант, Шопенгауэр, Шпир). Но что
же такое это духовное существо, которое я называю собою, и что
есть причина моего представления о существовании мира? На эти
вопросы, определяя жизнь, я отвечаю так: жизнь есть сознание ду-
ховного, отделенного от Всего остального, существа, находящего-
ся в непрестанном общении со Всем. Пределы отделенное™ от
Всего этого существа представляются мне телом (материей) моим
и телами других существ, составляющими Все. Непрестанное же
общение этого отделенного духовного существа со Всем представ-
ляется мне не иначе, как во времени. Пределы моего духовного
существа, проявляющиеся в пространстве, я не могу познавать
иначе, как телом своим и других существ. Общение же этого суще-
ства с другими я не могу познавать иначе, как движением.
Не было бы отделенности моего духовного существа от Все-
го, не было бы моего тела, ни тел других существ. И точно так же
не было бы моего отдельного существа, не было бы движения и
всех других существ. Так что жизнь есть сознание отделенности
моего ограниченного пределами духовного существа от какого-
то другого, безграничного духовного существа, составляющего
Все и Начало всего.
6 января 1903 г.
Я теперь испытываю муки ада. Вспоминаю всю мерзость сво-
ей прежней жизни, и воспоминания эти не оставляют меня и от-
равляют жизнь. Обыкновенно жалеют о том, что личность не удер-
66
живает воспоминания после смерти. Какое счастие, что этого нет!
Какое бы было мучение, если бы я в этой жизни помнил все дур-
ное, мучительное для совести, что я совершил в предшествую-
щей жизни. А если помнить хорошее, то надо помнить и все дур-
ное. Какое счастие, что воспоминание исчезает со смертью и ос-
тается одно сознание, — сознание, которое представляет как бы
общий вывод из хорошего и дурного, как бы сложное уравнение, сведенное к самому простому его выражению: х = равно поло-
жительной или отрицательной, большой или малой величине. Да, великое счастие уничтожение воспоминания, с ним нельзя бы
жить радостно. Теперь же с уничтожением воспоминания мы всту-
паем в жизнь с чистой, белой страницей, на которой можно пи-
сать вновь хорошее и дурное.
Нынче 12 февр. Я. П.
Все приближаюсь духовно к смерти. Записать было много что, но все забываю, не считая важным. Одно надо записать: 1) Сознание Всего, заключенное в пределы, стремится рас-
Рассказы, собранные в этой книге, были написаны великим русским писателем Львом Николаевичем Толстым (1828–1910) специально для детей. Вот как это было. В те времена народ был безграмотный, школ в городах было мало, а в деревнях их почти не было.Лев Николаевич Толстой устроил в своём имении Ясная Поляна школу для крестьянских детей. А так как учебников тоже не было, Толстой написал их сам.Так появились «Азбука» и «Четыре русские книги для чтения». По ним учились несколько поколений русских детей.Рассказы, которые вы прочтёте в этом издании, взяты из учебных книг Л.
Те, кто никогда не читал "Войну и мир", смогут насладиться первым вариантом этого великого романа; тех же, кто читал, ждет увлекательная возможность сравнить его с "каноническим" текстом. (Николай Толстой)
«Анна Каренина», один из самых знаменитых романов Льва Толстого, начинается ставшей афоризмом фразой: «Все счастливые семьи похожи друг на друга, каждая несчастливая семья несчастлива по-своему». Это книга о вечных ценностях: о любви, о вере, о семье, о человеческом достоинстве.
В томе печатается роман «Воскресение» (1889–1899) — последний роман Л. Н. Толстого.http://rulitera.narod.ru.
Детство — Что может быть интереснее и прекраснее открытия мира детскими глазами? Именно они всегда широко открыты, очень внимательны и на редкость проницательны. Поэтому Лев Толстой взглянул вокруг глазами маленького дворянина Николеньки Иртеньева и еще раз показал чистоту и низменность чувств, искренность и ложь, красоту и уродство...
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Данная работа является развитием и продолжением теоретических и концептуальных подходов к теме русской идеи, представленных в предыдущих работах автора. Основные положения работы опираются на наследие русской религиозной философии и философско-исторические воззрения ряда западных и отечественных мыслителей. Методологический замысел предполагает попытку инновационного анализа национальной идеи в контексте философии истории. В работе освещаются сущность, функции и типология национальных идей, система их детерминации, феномен национализма.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Санкт-Петербург - город апостола, город царя, столица империи, колыбель революции... Неколебимо возвысившийся каменный город, но его камни лежат на зыбкой, болотной земле, под которой бездна. Множество теней блуждает по отражённому в вечности Парадизу; без счёта ушедших душ ищут на его камнях свои следы; голоса избранных до сих пор пробиваются и звучат сквозь время. Город, скроенный из фантастических имён и эпох, античных вилл и рассыпающихся трущоб, классической роскоши и постапокалиптических видений.
В настоящем учебном пособии осуществлена реконструкция истории философии от Античности до наших дней. При этом автор попытался связать в единую цепочку многочисленные звенья историко-философского процесса и представить историческое развитие философии как сочетание прерывности и непрерывности, новаций и традиций. В работе показано, что такого рода преемственность имеет место не только в историческом наследовании философских идей и принципов, но и в проблемном поле философствования. Такой сквозной проблемой всего историко-философского процесса был и остается вопрос: что значит быть, точнее, как возможно мыслить то, что есть.
Книга наблюдений, ошибок, повторений и метаний. Мысли человека, начинающего работу в новой сфере, где все неизвестно, зыбко и туманно.