Философские пропасти - [62]
***
Пламенный пророческий идеализм Достоевский своим апостольством претворил в православный реализм. То, что Достоевский провидел как пророк, он осуществлял как апостол. Многие из его пророчеств осуществляются на наших глазах. Существуют психологические и онтологические предпосылки к тому, что и все остальные его пророчества сбудутся. Ведь все они проникнуты евангельским духом. А и небо, и земля не прейдут до тех пор, пока не исполнится сказанное в Евангелии и прореченное на его основании.
Как духовные потомки пророка православного реализма, мы, славяне, пророческий род. Наша миссия – всею своею душою, всем своим сердцем, всею своею мыслью, всею своею силою исполнять Евангелие Христово. Если мы будем так трудиться, то исполним завет нашего славянского пророка Достоевского и явимся достойными православного Образа Христова, этого величайшего сокровища во всех мирах, видимых и невидимых.
О рае русской души.
Человек – это единственное существо во всех мирах, разрывающееся между раем и адом. Проследите за человеком на всех его путях, и вы увидите, что все его пути ведут или в рай, или в ад. В человеке нет ничего, что не завершалось бы или раем, или адом. Диапазон человеческих мыслей, человеческих чувств, человеческих настроений шире и ангельского и диавольского. Шире диавольского, ибо человек может пасть ниже диавола; шире ангельского, ибо человек может достигнуть Бога. А это значит, что человеческое зло и добро беспредельны, вечны, ведь добро ведет человека в вечное царство добра, в рай, а зло – в вечное царство зла, в ад.
Человек – существо всегда вечное, хочет он того или нет. Через все, что ему свойственно, струится некая загадочная вечность. Если человек делает добро, хоть какое-нибудь, он вечен, ведь всякое добро своим внутренним нервом связано с вечным Божественным добром. И если делает зло, хоть какое-нибудь, человек и тогда вечен, ведь всякое зло своей таинственной сущностью навечно связано с диавольским злом.
Человек никогда не может свести себя к конечному бытию, преходящему, смертному. Сколько бы он этого ни желал, человек не может совершить абсолютного самоубийства, ведь самоубийство – это зло, предоставляющее душу самоубийцы вечному царству зла. По самой своей природе человеческое самоощущение и самосознание бессмертно, нетленно и вечно. Самим своим существом человек осужден на бессмертие и вечность. Только это бессмертие и вечность могут быть двоякими: добрыми или злыми, Божиими или диавольскими. Человеку предоставлена свобода и право выбора между этими двумя бессмертиями и двумя вечностями. Он может избрать одно или другое, но не может отречься от бессмертия и вечности. Ибо его существу предопределено бессмертие и вечность. Он не располагает ни внутренними органами, ни внешними средствами, с помощью которых мог бы устранить из себя или уничтожить в себе бессмертное и вечное. Для этого он должен был бы иметь нечто, что бессмертнее бессмертного и более вечно, чем вечное. А он этого не имеет.
Когда начинается человеческое бессмертие? С самого его зачатия в утробе матери. А когда начинается человеческий рай или ад? С его свободного выбора Божиего добра или диавольского зла, Бога или диавола. И рай и ад человека начинаются еще на земле, чтобы после смерти продолжаться вечно в той жизни и на том свете. Поэтому Спаситель определенно и ясно говорит о вечной жизни и праведников, и грешников: праведников – в раю, грешников – в аду.
Человеку дана безмерная созидательная сила, сила созидать вечность, какую он желает. В этом и устрашающая величественность человеческого существа. В этом – проклятие и благословение. Дивно и страшно быть человеком, ведь человек по всему и во всем бессмертен и вечен. Вечен и телом, ибо и оно воскреснет в день Страшного Суда.
Что есть рай? Рай – это ощущение Бога. Если человек чувствует в себе Бога, то он в раю. Где Бог, там и Царство Божие, там и рай. С тех пор, как Бог Слово сошел на землю и стал человеком, рай стал самой непосредственной земной и человеческою действительностью. Ведь где Господь Христос, там и рай. Если человек желает ощутить и познать, что такое рай, тогда пусть исполнит душу свою евангельским добром, евангельскою любовью, евангельскою правдою, евангельскою истиною, евангельскою молитвою и остальными евангельскими добродетелями. Практикуя евангельские добродетели, человек вносит в свое существование божественную истину, божественное добро и таким образом переживает рай еще здесь, на земле.
Что такое ад? Ад – это ощущение диавола. Если человек ощущает в себе диавола, он уже в аду. Ведь там, где диавол, там и ад. Впереди диавола всегда поспешают грехи, а за ним – ад. Всякий грех оставляет зло в человеческой душе, образующее малый ад. Если человек умножает в себе грехи, приручает их, то его малый ад постепенно превращается во все больший и больший, пока наконец не охватит всю душу. Что такое ад, если не царство греха, зла, диавола? Где царствует грех, там уже начинается ад. Грех от диавола, поэтому и уводит человека в вечное царство греха и зла, в ад.
И рай, и ад прежде всего психические реальности, психические переживания, субъективные и индивидуальные, и лишь во вторую очередь трансцендентные, объективные реальности этого мира. Можно сказать, что на земле и рай, и ад по-земному относительны и ограничены, но и тот, и другой уводят человека после смерти в свои вечные царства, в Царство Божие и в царство диавола. На земле и человеческое добро, и человеческое зло – это введение и приготовление человека к вечной жизни или в Царстве вечного Божиего добра – в раю, или в царстве вечного диавольского зла – в аду.
Cлово архимандрита Иустина проникает в мысль самого Апостола Любви так глубоко, что 1900 лет, отделяющие нас от момента написания этого послания, как бы сглаживаются и кажется, что обращено оно именно и непосредственно к нам – современным людям мира, уже не знающего Бога подобно тому, как мир первого столетия Его еще не знал…
Достоевский не всегда был современным, но всегда — со–вечным. Он со–вечен, когда размышляет о человеке, когда бьется над проблемой человека, ибо страстно бросается в неизмеримые глубины его и настойчиво ищет все то, что бессмертно и вечно в нем; он со–вечен, когда решает проблему зла и добра, ибо не удовлетворяется решением поверхностным, покровным, а ищет решение сущностное, объясняющее вечную, метафизическую сущность проблемы; он со–вечен, когда мудрствует о твари, о всякой твари, ибо спускается к корням, которыми тварь невидимо укореняется в глубинах вечности; он со–вечен, когда исступленно бьется над проблемой страдания, когда беспокойной душой проходит по всей истории и переживает ее трагизм, ибо останавливается не на зыбком человеческом решении проблем, а на вечном, божественном, абсолютном; он со–вечен, когда по–мученически исследует смысл истории, когда продирается сквозь бессмысленный хаос ее, ибо отвергает любой временный, преходящий смысл истории, а принимает бессмертный, вечный, богочеловеческий, Для него Богочеловек — смысл и цель истории; но не всечеловек, составленный из отходов всех религий, а всечеловек=Богочеловек." Преп.
Настоящий оттиск из первого выпуска альманаха «Православие» включает в себя перевод новооткрытых текстов преподобного Иустина (Поповича), озаглавленных сербским издателем «Записки об экуменизме». Это наброски мыслей к будущей книге, которую святой Иустин не успел написать. Его размышления касаются не только экуменизма, но и вообще современной западной цивилизации, католицизма, протестантизма, гуманизма, и в центре всех рассуждений — Богочеловек Христос и Его Церковь.
Исследование написано сербским богословом в 1931 году.Читатель, которого занимают проблемы миссии России, найдет в книге много поднимающих самооценку идей. "Своей "непогрешимостью" и гордой самодостаточностью европейский человек осудил себя на смерть, после которой, по законам людской логики, нет Воскресения, а Европу превратил в обширное кладбище, из которого не воскресают. Но славянский человек в своей евангельской грусти и в своей всечеловеческой любви чувствует, верует и знает: только благой и чудесный Богочеловек может победить смерть и воскресить каждого мертвеца, обессмертить каждого смертного и европейское кладбище превратить в питомник Воскресения и бессмертия".В книге подробно рассматривается философия Достоевского, особое внимание уделяется ее мистической составляющей.