Философские диалоги - [6]

ДЖОРДАНО НОЛАНСКИЙ К НАЧАЛАМ ВСЕЛЕННОЙ

Вновь направляя свой бег в высоту из Летейских

пределов,

Ты появись, о Титан, в круге светил, я молю.

Хоры блуждающих звезд, я к вам свой полет направляю,

К вам поднимусь, если вы верный укажете путь.

Ввысь увлекая меня, ваши смены и чередованья

Пусть вдохновляют мой взлет в бездны далеких миров.

То, что так долго от нас время скупое скрывало,

Я обнаружить хочу в темных его тайниках.

Что же мешает твоим, ум озабоченный, родам?

Следует ли эту дань грубому веку отдать?

Землю потоки теней покрывают, – однако вершину

Все же ты, о наш Олимп, к яркому солнцу вздымай.

К СВОЕМУ ДУХУ

Ты глубоко, гора, в земле залегаешь корнями,

Но неудержно стремишь к звездам вершину свою.

Ум, высочайший предел ты всех вещей постигаешь,

Солнечный свет оттенив мраком подземных глубин.

Так не теряй своих прав и понапрасну не медли

Там, где потоки свои мрачный струит Ахеронт.

Смело стремись в высоту, в отдаленные сферы природы,

Ибо вблизи Божества ты запылаешь огнем.

К ВРЕМЕНИ

Старец медлительный ты, ты же быстрое. И замыкаешь

И размыкаешь. Назвать добрым тебя или злым?

Щедрость и скупость – все ты. Дары принося,

их уносишь.

Если ты что породишь, ты же убийца ему.

Все, что наружу несешь, ты вновь укрываешь в глубинах.

Все, что явило на свет, жадно глотаешь опять.

Так как ты все создаешь и так как ты все разрушаешь,

Я затрудняюсь назвать добрым тебя или злым.

Там же, где грозный удар в бешенстве ты замышляешь,

Злой угрожая косой, руку свою удержи;

Где отпечатки следов Хаос угрюмый скрывает,

Добрым себя не являй и не являй себя злым.

О ЛЮБВИ

Любви доступны истины вершины.

Сквозь адамантовы проникнув огражденья,

Мой гений свет несет; для наблюденья

Рожден, живет он вечным властелином;

Земли, небес и адовой стремнины

Правдивые дает изображенья,

Врагам наносит смело пораженья,

Внедряется в сердечные глубины.

Чернь низкая, зреть истину старайся.

Прислушайся к моим словам нелживым.

Безумная, раскрой глаза со мною.

Ребенком звать любовь ты не пытайся.

Сама изменчива – ты мнишь ее пугливой,

Незрячей будучи – зовешь ее слепою.

* * *

Единое, начало и причина,

Откуда бытие, жизнь и движенье,

Земли, небес и ада порожденья,

Все, что уходит вдаль и вширь, в глубины.

Для чувства, разума, ума – картина:

Нет действия, числа и измеренья

Для той громады, мощи, устремленья,

Что вечно превышает все вершины.

Слепой обман, миг краткий, доля злая,

Грязь зависти, пыл бешенства с враждою,

Жестокосердье, злобные желанья

Не в силах, непрерывно нападая,

Глаза мои задернуть пеленою

И солнца скрыть прекрасное сиянье.

ДИАЛОГ ПЕРВЫЙ

...

Собеседники:

Элитропий, Филотей, Армесс [2]

Элитропий. Как узники, привыкшие к мраку, освобожденные из глубины темной башни, выходят к свету, так многие, изощрившиеся в вульгарной философии, страшатся, восхищаются и приходят в замешательство, не будучи в силах переносить новое солнце твоих ясных понятий.

Филотей. Недостаток происходит не от света, но от глаз: чем более прекрасным и ярким будет солнце само по себе, тем более ненавистным и особенно неприятным оно будет для глаз ночных сов.

Элитропий. Трудное, редкое и необычное дело предпринимаешь ты, о Филотей, поскольку ты хочешь их вывести из мрачной пропасти к открытому, спокойному и ясному виду звезд, которые мы видим рассеянными в таком прекрасном разнообразии по синему плащу неба. Хотя твое благочестивое усердие будет только полезно людям, тем не менее нападки неблагодарных по отношению к тебе будут столь же разнообразны, сколь разнообразны те животные, которых благосклонная Земля порождает и взращивает в своем материнском и обильном лоне, если только верно, что человеческий род, в частности в каждом своем индивидууме, показывает разнообразие всех других, так что в каждом человеческом индивидууме целое проявляется более выразительно, чем в индивидуумах других видов. Вот почему некоторые, подобно подслеповатому кроту, лишь только почувствуют открытый воздух, как уже снова, разрывая землю, устремляются к своим родным темным тайникам. Другие, как ночные птицы, едва только увидят, что с ясного востока восходит розовая посланница солнца, как из-за слабости своих глаз стремятся скрыться в свои мрачные убежища. Все одушевленные существа, скрывающиеся от лика небесных светил и предназначенные для вечных расселин, провалов и пещер Плутона, призванные ужасным и мстительным зовом Алекто [3] , раскрывают крылья и быстро направляются к своим жилищам. Но все те одушевленные существа, которые рождены для того, чтобы видеть солнце, радуясь окончанию ненавистной ночи, возблагодарив благосклонность неба и приготовившись воспринять центрами шаровидных кристаллов своих глаз столь сильно желанные и долгожданные лучи, сердцем, голосом и руками поклоняются востоку. После того как прелестный Титан погнал своих пламенных коней с золотого востока, нарушая снотворное молчание влажной ночи, начинают рассуждать люди, блеять невинные, беззащитные и покрытые руном отары, мычать рогатые стада под наблюдением грубых земледельцев. Ослы Силена ревут, чтобы снова, защищая смущенных богов, устрашать глупейших гигантов [4] ; поворачиваясь на своем грязном ложе, назойливым хрюканьем оглушают их здоровенные свиньи. Тигры, медведи, львы, волки и лживые лисицы, высовывая головы из свои берлог, с пустынных высот наблюдают ровное поле охоты, испуская из своих звериных глоток хрюканье, рычанье, вой, рев, рыканье и рявканье. В воздухе и под листвой ветвистых деревьев петухи, орлы, павлины, журавли, горлинки, скворцы, воробьи, соловьи, галки, сороки, вороны, кукушки и цикады, не мешкая, отвечают и удваивают свое шумливое щебетанье. И еще с водной неустойчивой поверхности белые лебеди, пестрые утки, хлопотливые гагары, болотные чирки, хриплые гуси, жалобно квакающие лягушки наполняют уши своим шумом, так что жаркий свет солнца, рассеявшись в воздухе этого более счастливого полушария, будет сопровождаем приветствиями, быть может даже докучными, столь многих и столь разнообразных голосов, сколь разнообразны животные, которые их издают.