Философская герменевтика. Понятия и позиции - [26]

Согласно Витгенштейну, «значение выражения — это то, что объясняет объяснение его значения». В этом случае понимание выражения сводится к пониманию правил его использования, вводимым тем или иным способом. Как видно, здесь понимание одного предполагает понимание другого. Не предлагается ли тем самым бесконечный регресс в обосновании? Ответ на этот вопрос зависит от того, как интерпретировать сам термин «понимание». Является ли понимание, о котором идет речь, ментальным актом, переживанием? Витгенштейн отвечает на этот вопрос отрицательно. «Понимание» для него — это глагол, выражающий диспозицию к определенным действиям. Выражение «понимать что-то» аналогично для него выражению «уметь считать». Особенностью таких выражений, в отличие, например, от выражения «испытывать грусть», является то, что высказывая их, человек может ошибаться. Определить, понимает ли человек нечто, можно лишь на основании его действий, а не на основании его ментального состояния, например, его убежденности в том, что он умеет играть на скрипке. Критерием «понимания» значения является единственно следование определенному правилу. Причем это действие могут сопровождать различные ментальные состояния.

Таким образом, «следование правилу» представляет собой конечную инстанцию при объяснении значения. Попытки ответить на вопрос о том, что значит «следовать правилу», ссылаясь на ментальные состояния, Витгенштейн считает нелегитимными, поскольку одна интерпретация влечет за собой другую и так до бесконечности. Более того, сказать, например, что «нечто заставляет меня делать то или иное для того, чтобы», еще не значит объяснить, что значит «следовать правилу». Витгенштейн полагает, что понимание языковых выражений происходит так же автоматически, как понимание зрительно воспринимаемых предметов. Кроме того, в обоих случаях — как при понимании значений, так и при зрительном восприятии — «следование правилу» утрачивает процессуальность. Понимание в этих случаях происходит мгновенно. И, наконец, правила, которым мы следуем, не выбираются сознательно, поэтому нет оснований спрашивать о дальнейших основаниях для них (см. § 201, 219 «Философских исследований»).

Согласно Витгенштейну, любое обоснование конечно, и завершается оно не тем, что мы высказываем некое самоочевидное предложение, а его завершает наше действие. Смысл «следования правилам» исчерпывается в отношении понимания знаков нашим языковым поведением. В «следовании правилам» проявляется способность, за которой не стоит больше никакой «внутренний процесс». Умение следовать правилу следует понимать как элемент формы жизни, как особый вид правил приспособления человека к окружающей его среде.

На вопрос о том, как возникают правила, лежащие в основании значений языковых выражений, Витгенштейн не дает ответа. Нерешенную им задачу пытаются решить многие авторы. Например, Руди Келлер объясняет возникновение правил при помощи следующего мысленного эксперимента: ношение желтого галстука может быть знаком того, что человек простужен. Он вводит четыре аспекта, конституирующих данное правило: 1) регулярность поведения; 2) коллективное знание об этом правиле; 3) поведенческие ожидания в данном сообществе; 4) поведенческие обязанности, принятые в данном обществе[61]. Можно продолжить ряд Келлера. Так, мы понимаем выражение «пока», когда мы знаем при каких обстоятельствах и с какими целями оно используется. При этом нам не нужна ни референция, отсылающая к какому-либо предмету, ни представление, которое разделяли бы все участники разговора.

Заключая, отметим, что к преимуществам инструментальной теории значения относится то, что она довольно успешно объясняет обучение языку. Так, согласно ей, значение слова можно выучить аналогично тому, как овладевают правилами игры, например, в шахматы. Кроме того, она позволяет проверить, понимает ли некто значение слова, не заглядывая ему в мозг или в душу. Она также предполагает, что значения слов можно исследовать при помощи чисто лингвистических методов. Прагматическая теория значения работает даже в тех случаях, когда слова и выражения не имеют никаких денотатов или им не соответствуют никакие зрительные представления. Она, таким образом, может дополнять другие способы понимания значения.

Теории значения, основанные на семантике истинности

Данные теории уходят своими корнями к семантическому определению понятия истины Альфреда Тарского. Как известно, последний попытался в своей работе «Понятие истины в формализованных языках» (1934 г.) определить понятие истины и понятие семантического (а не синтаксического) логического следствия в применении к искусственным языкам. Его знаменитый пример гласит, что «предложение «Снег бел» истинно тогда и только тогда, когда снег бел»[62]. Обратим внимание на то, что фраза «Снег бел» в левой части этой эквивалентности стоит в кавычках, а в правой части — без кавычек. Это значит, что в левой части эквивалентности стоит имя предложения, а в правой — само предложение. Причем имя предложения — чистая условность. Так, вместо имени «снег бел» может стоять имя «трава зеленая». Обобщением данного правила является следующая эквивалентность: (T) X истинно тогда и только тогда, когда р. Данное высказывание выражает сущность так называемой семантической концепции понятия истины.