Философия войны - [3]

Содержание военной культуры эмиграции определялось не только вкладом воинства. Огромное наследие ученых и публицистов Русского Зарубежья по проблемам войны и мира — своеобразный результат военной (оборонной) рефлексии эмиграции. Не случайно Л. Карсавин призывал к серьезному и естественному вниманию к войне и армии не только военных, но и «штатских» ученых и «просто желающих быть сознательными русских людей». Война, по Карсавину, — существеннейший факт русской истории, и потому «осмысление войны с русской точки зрения представляется для нас, русских, практически в величайшей степени важным».

Особой духовной спайкой с воинством был связан И.А. Ильин. Именно воинству посвящено множество его произведений. В армии России он видел «воплощение нашей национальной рыцарственности», «ограду нашей целостности и независимости», считал, что культура духа и оборона страны связаны между собой глубокой связью, и эта связь часто бывает для народов судьбоносной.

Во многом интересны и ценны размышления о войне и армии Н. Бердяева, П. Струве, П. Сорокина, Ф. Степуна, Г. Федотова, П. Тимашева, Е. Спекторского, М. Таубе и других известных и менее известных умов, бывших в изгнании. Их мысли значительно обогатили военно-теоретическое наследие эмиграции.

Феномен военной культуры Русского Зарубежья в современной истории уникален. Эта культура представляла органичное продолжение военной культуры дореволюционной России.

Военная культура в изгнании существовала параллельно с военной культурой в СССР, но в отличие от последней имела независимый, «плюралистический» характер, что предопределяло богатство проблем и аспектов в ее содержании.

Военно-духовное наследие Русского Зарубежья полезно в формировании историко- патриотического сознания современных защитников Родины, всех россиян. В этом наследии мы приобретаем еще один пласт отечественной военной культуры, а как подчеркивал один из великих мыслителей России Б.Н. Чичерин, не только в открытии новых путей, но и в сохранении приобретенного и заключается истинное существо развития.

* * *

Значительная часть работы по поиску, обобщению, осмыслению и популяризации военной мысли Русского Зарубежья сегодня ведется «Российским военным сборником» — историко-аналитическим изданием при Военном университете. «Российский военный сборник» в сотрудничестве с общественным объединением «Воин» представляет несколько трудов (фрагментов) ярких самобытных авторов эмиграции в двух очередных книжках «Библиотеки российского офицера».

В первой, под общим названием «Философия войны», собран ряд произведений, содержащих широкий, синтезирующий взгляд на проблемы войны и армии. Во второй — «Душа армии» — отражены воззрения в области военной психологии и военной педагогики. Большинство из предлагаемого в полном виде публикуется в России впервые («Философия войны» А. Керсновского, «Помни войну» А. Мариюшкина, «Душа армии» П. Краснова и др.). Думается, что читатель самостоятельно и по достоинству сможет оценить не только историческое значение, но и определит актуальность многих мыслей и положений замечательных русских военных писателей, решит, какие из них взять на вооружение. Конечно, многие высказывания и идеи сильно отличаются от тех, которыми мы руководствовались и «питались» долгие годы. Но следует помнить: это наследие основано на горьком историческом опыте, круто замешано на слезах и крови нашей многострадальной Родины. Ей посвящали свои труды лучшие военные умы эмиграции в надежде быть полезными «будущей» армии России.

Подполковник Игорь Домнин

А.А. Керсновский Философия войны

Антон Антонович Керсновский (1907(?)—1944), уникальный русский военный писатель. Подростком воевал в Добровольческой армии. Эмигрировал. За границей получил блестящее образование. Жил в Париже. Автор более полутысячи военно-политических статей и около десятка книг (из последних удалось издать лишь две).

Ум «национально мыслящий», он находил высшие социальные и духовные ценности, ответы на «проклятые вопросы» в многовековом отечественном опыте. Написал «Историю Русской Армии». Начертал основы военного возрождения России: самобытность, приоритет духа и качества, религиозность и национальная гордость, сознательное отношение к делу, инициатива «снизу» и ее поддержка «сверху» и др. В этом «ренессансе» видел необходимейшее условие воссоздания нашей государственной мощи.

Предисловие

Строки эти представляют посильную и потому скромную лепту в наше общее великое дело — возрождение нашей национальной доктрины, а тем самым и военной доктрины, составляющей одно нераздельное целое с национальной, — одну из многочисленных ее граней.

Со смерти Суворова русская военная мысль вдохновлялась исключительно иностранными образцами. Поэтому ее работу и можно уподобить работе машины, поставленной на холостой ход. Семена, дающие урожай в бранденбургских песках, — на русском черноземе дают лишь плевелы. Суворов был поэтому нами понят еще меньше, чем Наполеон французами. Науку Побеждать мы читали глазами, а не духовными очами — весь ее неизреченный духовный смысл остался для нас сокровенным. Умами всецело овладел величайший из варваров — Клаузевиц — его рационалистические теории совершенно заслонили дух православной русской культуры, создавшей Науку Побеждать. Увлекаясь иностранщиной, мы недооценили Суворова. «Суздальское Учреждение» до нас не дошло — Наука Побеждать дошла лишь чудом. Мы проглядели величайший синтетический ум Румянцева. Сочинения его — «Примечания военныя и политическия» и «Мысли об устройстве воинской части» — так и не были никогда изданы. Они должно быть уже совершенно истлели (если только вообще не погибли) в киевском архиве, куда их свалили по смерти Задунайского благодарные россияне. И наследие этого наиболее всестороннего военного и государственного русского гения осталось совершенно неиспользованным. В то же время с благоговением переводилась и тщательно изучалась всякая макулатура, коль скоро она имела иностранное клеймо, особенно же штемпель германского «большого генерального штаба».