Философия - [257]

Итак, обыденно-практический уровень правосознания стремится оценить действующие законы с позиции их соответствия нравственным требованиям, а теоретическое правовое мышление рассматривает действующее право с позиции его социального и политического смысла, его соответствия рациональным требованиям, объективно обусловленным реальным процессом общественной и политической жизни.

Естественно, человек как разумное живое существо может как-то жить вне правосознания и соответствующего поведения, т. е. жить вне правового измерения. Он, по словам И.А. Ильина, может обойтись без права в его истинном и глубоком значении; он будет его заменять различного рода суррогатами: произвольными велениями, выработанными душевными механизмами, привычками, дремучими традициями, страхом, хитростью, обманом и настойчивостью, наглостью, а в критические моменты прямым насилием поединком, «наводкой», набегом, убийством, организованным терроризмом, похищением людей с целью наживы путем выкупа и т. п. По Ильину, именно духовный и только духовный состав человека может решать столкновения человеческих притязаний на основе идеи права исходя из подлинной воли к объективному благу. Только в таком случае мы можем говорить, что право есть способ жизни этого человека, этого народа.

4. Нравственное сознание

Идея нравственности. Правовое регулирование — это регулирование поведения людей с помощью системы законов. Оно оставляет вне своего влияния огромную область человеческих отношений, именуемых нравственными. Законом не предусмотрено, например, наказание за нарушение правил приличия, за невежливость и т. п. Это осуждается общественным или личным мнением. «Боимся же мы, — говорит Платон, — нередко и общественного мнения, как бы нас не сочли за дурных людей, если мы совершаем или говорим что-либо нехорошее. Этот вид страха мы — да, думаю, и все — называем стыдом»[538]. А он запрещает порой то, чего не запрещают законы. В этом же духе понимал суть стыда и Аристотель, согласно которому стыд есть некоторый страх бесчестия[539]. Забвение же своих «собственных прегрешений порождает бесстыдство»[540].

Таким образом, жизнь людей в обществе подчиняется не только правовым, но и нравственным регулятивным принципам, что изучается этикой. Этика есть наука об отношениях, существующих между людьми, и об обязанностях, вытекающих из этих отношений. Нравственная субстанция, по Г. Гегелю, немыслима без социально сращенной жизни людей, т. е. феномен нравственности возможен только в обществе, во взаимоотношениях людей, их отношении к природе, к Богу, а такая жизнь требует, чтобы личная добродетель стала всеобщим принципом человеческого бытия. Существенной добродетелью, например, является моральная твердость воли человека в соблюдении им долга.

Нравственность — это исторически сложившаяся система неписаных законов[541], основная ценностная форма общественного сознания, в которой находят отражение общепринятые нормативы и оценки человеческих поступков.

Само нравственное начало «предписывает нам заботиться об общем благе, так как без этого заботы о личной нравственности становятся эгоистичными, т. е. безнравственными. Заповедь нравственного совершенства дана нам раз навсегда в Слове Божьем и дана, конечно, не для того, чтобы мы ее твердили, как попугаи, или разбавляли собственною болтовнёю, а для того, чтобы мы делали что-нибудь для осуществления в той среде, в которой мы живем, т. е. другими словами, нравственный принцип непременно должен воплощаться в общественной деятельности»[542].

Принимая то или иное жизненно важное решение, человек, если он нравственно воспитан и тем более религиозен, должен исходить не из соображений внешнего порядка (карьера, выгода и пр.), а исключительно из веления долга. Нравственный человек наделен чуткой совестью — удивительной способностью самоконтроля. Механизм совести устраняет раздвоенность личности. Возьмем пример с преступником на суде. Он, по И. Канту, «может хитрить сколько ему угодно, чтобы свое нарушающее закон поведение, о котором он вспоминает, представить себе как неумышленную оплошность, просто как неосторожность, которой никогда нельзя избежать полностью, следовательно, как нечто такое, во что он был вовлечен потоком естественной необходимости, чтобы признать себя невиновным; и все же он видит, что адвокат, который говорит в его пользу, никак не может заставить замолчать в нем обвинителя, если он сознает, что при совершении несправедливости он был в здравом уме, т. е. мог пользоваться своей свободой выбора»[543].

Нравственность проявляется в отношении человека к семье, своему народу, родине, другим народам. Она распространяется и на отношение личности к самой себе. Если человек занимается самоистязанием или совершает самоубийство, общество осуждает его: человек — общественное достояние. И общество требует от человека, чтобы он относился к себе в соответствии с интересами общества: сохранял свое здоровье, трудился, вел себя достойно.

Человек не имеет морального права жить, «добру и злу внимая равнодушно». Свое отношение к тем или иным действиям он не только осознает в этических понятиях, но и выражает в чувствах удовлетворения или неудовлетворения, восхищения или негодования. Человек может нести ответственность за дурной (или хороший) поступок сообразно своему знанию о его объективной нравственной ценности. По словам А. Шефтсбери, поступок, который случайно оказался полезным для общества, в то время как мотивом его была личная корысть, «хорошим считать нельзя».