Философия современной мусульманской реформации - [14]

Сравнение, приводимое аль-Афгани, призвано подчеркнуть характер конфликта и специфику различий между западно-христианским и восточно-мусульманским мирами, имея целью пробудить активность мусульман в отношении этого нового вызова. Однако он не столько ставит вопрос в плоскость непосредственного противостояния, сколько хочет подчеркнуть существующую отсталость восточно-исламского мира и указать на возможные факторы его возрождения. В своей глубинной сути его подходы затрагивали скорее историческое, идейное, политическое и культурное противоборство с самими собой, нежели сравнение Запада с Востоком, христианства с исламом. Они готовили почву для выработки новой формулы исламской ориентальности в её противодействии не столько Западу, сколько самому себе. И в этом заключается значимый идейный подвиг аль-Афгани. Пытаясь нащупать причину прогресса европейского Запада, он видит её в его отходе от христианства. При этом он не столько ищет пороков в христианской религии, сколько изображает реальную действительность, в том числе такую, которая противоречит самим установкам ислама. Прогресс и подъем Запада, указывает аль-Афгани, не является следствием его приверженности христианству, а скорее наоборот. В отходе от религии он не видит добродетели, а усматривает в поведении европейцев нечто естественное и в определенной мере необходимое, расценивая это как возвращение к себе, к своим первоначальным истокам. Он полагает, что европейцы возродили свои древние, дохристианские (греческие и римские) традиции. Христианство для них было лишь «галошей», верхней одеждой. К успеху их привело обращение к собственным (античным) истокам. Основываясь на данной посылке, аль-Афгани пытается построить соответствующий вывод о том, что возрождение мусульман должно базироваться на их обращении к их первоначальным истокам. Источник силы, прогресса и процветания мусульман – это ислам, ибо у них нет истории помимо ислама.

Однако если эта мысль обусловлена логикой параллельности Востока и Запада, христианства и ислама, то в её основе лежит осознание необходимости возрождения для успешного противостояния Западу при опоре на самобытность и тесную связь со специфическим историческим наследием мусульман. Здесь содержится глубокий посыл, согласно которому культура и цивилизация не могут благополучно развиваться без опоры на собственные силы. Они подобны живому существу – в том смысле, что помещение их в чуждую среду приводит либо к уродливой деформации, либо к естественной смерти. Если одной из предпосылок прогресса Европы стало обращение крупных поэтов эпохи Возрождения – таких, как Данте, Бокаччо и Петрарка – к светской проблематике, то в исламской культуре имеются сотни великих светских поэтов. Если гуманизм отражал реабилитацию человека путем высвобождения его из-под диктата церкви, то мусульманский мир никогда не знал подобного института. Что касается религиозной реформации в исламе, то она не могла быть лютеранской или кальвинистской. Вопрос не только в том, что ислам не знает церкви или некоего сакрального посредника между Богом и человеком, но и в том, что в нем присутствуют древние традиции различия между течениями, сектами и толками, а также право выносить самостоятельные богословско-юридические суждения. В связи с этим реформация предполагает в первую очередь преодоление культурного упадка и устранение восточного (турецко-османского) деспотизма, давящего на умы и чувства мусульман, посредством возврата к тому, что аль-Афгани называет «исламом справедливости и истины».

Аль-Афгани воплощает реальное продвижение по пути перехода от «исламской ориентальности» к формулированию новых принципов «ислама Востока», «ислама нового призыва», или «практического ислама». Неслучайно крупные мыслители мусульманского реформаторского движения придавали наибольшее значение политической альтернативе как необходимой предпосылке культурного прогресса. Деятельность аль-Афгани в зрелый период – деятельность политическая. Произведения аль-Кавакиби с точки зрения их сути и целей – это попытка обосновать исламскую рациональную альтернативу политическому деспотизму. В связи с этим сопоставление Востока и Запада, их противостояние исчезают у Мухаммеда Абдо и появляются у аль-Кавакиби. Задача добиться политической действенности в исламском реформизме аль-Кавакиби с неизбежностью побудила его обратиться к реальным обстоятельствам, связанным как с османским деспотизмом, так и с его давлением, обусловливающим сохранение отсталости перед лицом стремления Запада навязать мусульманскому миру свое политическое господство. По этой причине взгляды и суждения аль-Кавакиби близки к взглядам и суждениям аль-Афгани. Вместе с тем он превзошел аль-Афгани, увязав свои подходы в более системное видение реалий Востока вообще и Арабского Востока в частности.

Свой антидеспотический дискурс аль-Кавакиби адресовал Востоку в целом, хотя и сохраняя элементы исламской идентичности, то есть критически прилагая суждения о Востоке вообще к мусульманскому Востоку как его части. В своей книге «Природа деспотизма» он призывает жителей Востока осознать, что они «сами стали причиной своего состояния, и им не следует сетовать на других и на превратности судьбы»