Философия неравенства - [8]

Духовные последствия русской революции будут огромны. Эти последствия будут не только отрицательные, но и положительные. Мы переходим в другое измерение бытия. Все традиционные оценки подвержены сомнению. Приходится переоценить все социальные ценности. Бисмарк выразил когда-то желание, чтобы нашлась такая страна, которая сделала бы опыт применения социализма, в надежде, что после этого не явится уже желания вторично производить такой опыт. Такая страна нашлась, и она произвела этот опыт в колоссальных размерах. Правда, опыт осуществления социализма в России очень напоминает грабеж и разбой. Но социальная революция и не может не напоминать грабежа и разбоя. Это окончательно вскрыла русская революция. Но это видно уже было в античном мире. Либеральная и радикальная русская интеллигенция всегда склонна была думать, что социализм очень возвышенная вещь, хотя может быть и неосуществимая в данное время. Вы, русские радикалы, всегда в глубине души думали, что нет ничего выше, как революционный социализм, что революционер-социалист представляет самый высший человеческий тип, но что вы сами по слабости своей и связанности своей житейской средой не можете стоять на этой высоте и идете на компромисс. Русский радикализм никогда не имел своей собственной идеи, он всегда жил чужими идеями, разбавленными водой. Вы, русские радикалы, многоликие и разнообразные, – самый ненужный род людей, у вас нет ничего своего. Вам наступил конец. Ныне нужно уже иметь свою идею. Отныне нельзя уже будет восторгаться социализмом со стороны, как прекрасной далью. Отныне социализм стал проблематическим, стал сложной проблемой для сознания, и всё нужно переоценить в социализме. Не время теперь и для бесхарактерного, лишенного глубокой духовной основы либерализма. Ваше время прошло, всех вас, – и социалистов, и радикалов, и либералов, и консерваторов старого типа, колеблющихся и сидящих между двух стульев. Ныне наступает страшное, ответственное время. И лишь более огненные, более глубокие идеи могут победить тьму, которой мы объяты. Новые души должны придти, новый дух должен снизойти на несчастную, исстрадавшуюся, погибающую родину нашу. Мало, слишком мало надежды, что вы, люди старого духа, инертной мысли, радикально переродитесь, сознаете вину свою, выйдете из заколдованного круга, откроете глаза свои для восприятия нового света и уши свои для звуков иного мира, непохожего на ваш затхлый, подпольный мир, мир уродливой кружковщины. Многие из вас безнадежны, вы – обреченные, вы так и умрете слепыми и глухими. Новые люди должны придти в Россию, чтобы творить новую жизнь. Вся ткань вашего существа негодна для творчества жизни. Вы – конец старого, вы – не начало нового. И также никогда не могут быть названы новыми людьми разные реставраторы и внешние контрреволюционеры.

Огромный жизненный материал дает революция для социально-философской мысли, внутренние толчки и импульсы сообщает она. Вы были всегда ленивы, неподвижны в своем мышлении. Вы любили повторять заученные мысли и излагали их своим отвратительным жаргоном в своих легковесных брошюрах. Вы носили в карманах своих маленькие катехизисы и при всех случаях вычитывали из них трафаретные мысли. Отныне нельзя уже будет этого делать. Отныне нужно сжечь все ваши катехизисы и все ваши брошюры и предать проклятию все шаблоны вашей серой, безликой мысли. Почему мысль ваша никогда не была индивидуальной? Почему у писателей ваших никогда не было своего лица? Это – не случайно. В этом – осуждение ваше. Настало время крушения всех ваших утопий земного рая, серых, безличных, пустынных утопий, утопий предельного равенства и предельного счастия в небытии. Настало время здорового социального пессимизма, более благородного, более сложного и утонченного, чем оптимизм тупых социальных фанатиков. Ныне необходимо более суровое отношение к социальной жизни, более ответственное отношение. Социальная мечтательность есть разврат. Плоды этой развратной мечтательности уже известны. Они всегда были одинаковы. Стремление к отвлеченному социальному совершенству есть нечестивое, безбожное стремление. Опыты осуществления земного рая всегда вели к аду на земле, к злобе, к ненависти, взаимному истреблению, к крови, к насилию, к оргии. Так было в эпоху реформации, когда анабаптисты создавали Новый Иерусалим. Человек не имеет права быть наивным и мечтательным в жизни социальной, не смеет распускать своей сентиментальности. Он должен быть ответственным мужем, должен видеть зло и грех, должен научиться различать духов. Слишком дорого стоила ваша мечтательность, ваша сентиментальность, ваша наивность, ваше неведение зла. Будьте суровы, будьте ответственны, познайте зло в огненном испытании. Будьте мужами. Русский народ должен исполнить закон, закон культуры, закон государственности, закон относительного существования на земле. Таков удел грешного человечества. Путь к высшей творческой жизни лежит через закон и искупление. Русский народ – великий, но грешный народ, полный слабости и соблазнов. И ожидание социального чуда есть одна из слабостей русского народа, один из самых больших его соблазнов. Этот соблазн был отвергнут Христом в пустыне. Русскому народу предстоит пройти через суровую дисциплину труда. Революция научает нас, что есть трагическое несоответствие и разлад между духовными вершинами русской жизни и низинной тьмой её. На вершинах давно уже происходит кризис культуры, в то время как в низинах нет ещё никакой культуры. Вы революционеры – вы люди середины. Вы не знаете ещё кризиса культуры, ибо не знаете ещё культуры. Вы – люди полупросвещения. И не вам говорить о том, что народ русский выше культуры. Вы сами ниже её. Необходимо народу русскому пройти ступени, подымающие тьму к свету. Сложна проблема русского мессианизма, и в понимании её можно сбиться на пути самой страшной лжи. Слишком часто русские люди сбивались на этот путь лжи. И самой большой ложью является революционный мессианизм. Большевизм показал, что такое революционный мессианизм, и в этом заслуга его. И ещё имеет он заслугу изобличения лжи гуманизма, в которой целиком пребывают социалисты-революционеры. В большевизме гуманизм переходит в свою противоположность, в истребление человека. Всегда остается противоположность между большинством и меньшинством, между духовными вершинами и материальными низинами жизни. И вечной остается правда аристократии духа, древняя правда человечества, которой не могут низвергнуть никакие революции. Человеческий дух должен мужественно противиться напору эмпирии. Он не может получить от эмпирии с её стихийным хаосом и тьмой свои высшие ценности, он находит эти ценности в своей глубине. Революция ещё раз этому научает. Революция есть царство эмпирии, опрокидывающей свободу человеческого духа. Но после революций происходит переработка темных масс. В этом положительное значение революции. В письмах моих о социальной философии хочу я противопоставить свободу человеческого духа хаотической эмпирии и хаотической тьме. Моя социальная философия имеет религиозный исток, лежащий в глубинном пласте жизни. Вечная истина христианства ещё раз раскрывается в испытаниях революции, но раскрытие её в социальной философии есть вечная творческая задача. Писать я хочу не об отвлеченной, а о конкретной социальной философии.