Философия нагуа - [13]

«Ватиканский кодекс» был впервые воспроизведен во втором томе монументального труда Лорда Кингсборо «Antiquities of Mexico» (Лондон, 1831). Позднее (1900) он был издан в фотохромографии за счет графа Лоба{[44]}.

Важным дополнением к предыдущему является «Телерано-Реймский кодекс», получивший свое название из-за принадлежности к коллекции архиепископа Реймса М. Ле Телье.

Подобно «Ватиканскому кодексу А 3738», он также состоит из двух частей: мифологической и календарной. Первая, по всей вероятности, является точной копией доиспанского оригинала, рисунки которого воспроизведены в «Ватиканском кодексе А». И хотя «Телерано-Реймский кодекс» менее полон, он содержит некоторые данные, отсутствующие в «Ватиканском кодексе А».

Изданием «Телерано-Реймского кодекса» мы также обязаны достойному графу Лоба{[45]}.

Огромный интерес представляют рисунки, содержащиеся в так называемом «Кодексе Борджиа» из Ватиканской библиотеки. О его происхождении было высказано много предположений. Так, Селер в ряде случаев высказал мнение о его сапотекском происхождении, хотя однажды сделал намек на возможность его нагуаского происхождения. Мы со своей стороны придерживаемся авторитетного мнения д-ра Алфонсо Касо, который после непосредственного изучения живописи Тицатлана утверждает следующее:

«Аналогия довольно необыкновенная, поэтому можно предположить, что одна и та же культура создала Тецкатлипоки из «Кодекса Борджиа» и живопись Тицат-«лана»{[46]}.

И так как Тицатлан был центром тласкалтеков, то с полным основанием можно говорить о нагуаском происхождении «Кодекса Борджиа».

«Кодекс Борджиа» — один из самых красивых как по богатой раскраске, так и по художественной концепции своих рисунков. Наряду с местами, посвященными вопросам календаря, мы встречаем здесь и прекрасную стилизацию концепции Вселенной нагуа с ее центром и четырьмя странами света. Как и в других случаях, великолепное фотохромографическое издание «Кодекса Борджиа» было финансировано графом Лоба{[47]}.

Немало рисунков, ценных для изучения мысли и культуры древних мексиканцев, хранит также книга иллюстраций «Флорентийского кодекса» Саагуна, опубликованная в томе V факсимильного издания Пасо и Тронкосо. И хотя в манере рисования и раскраски иллюстраций различных ремесел, растений и животных, календарных таблиц и т. д. явно обнаруживается испанское влияние, в ней, однако, отражено также много из подлинной культурной жизни нагуа.

Такими же важными для изучения мысли нагуа, как и предыдущие кодексы, но имеющие особый интерес по другим причинам, являются Бурбонский и Мендосский кодексы.

Относительно первого укажем лишь на то, что он целиком доиспанского периода и был сделан около 1507 года, поэтому в его последних рисунках имеется изображение торжества нового огня, которое, согласно подсчетам на западе, праздновалось именно в том году. Сам кодекс представляет собой тоналаматл, или книгу для гадания, и как таковой имеет неоценимое значение для детального изучения их календарных и астрологических идей. Существующим в настоящее время изданием мы обязаны Е. Т. Хеми{[48]}.

«Мендосский кодекс», получивший свое название по имени вице-короля дона Антонио де Мендоса, по приказу которого примерно в 1541 году был проведен сбор материалов, хранит исторические сведения об основании Теночтитлана, Империи ацтеков, о налагаемой ею дани, о системе воспитания, праве и т. д. В связи с нашей темой важна его последняя часть, в которой раскрываются многие из обычаев древних мексиканцев и их юридическая организация. «Мендосский кодекс», хранившийся в Бодлеанской библиотеке Оксфорда, впервые был издан в Мексике в 1925 году (Национальный музей археологии, истории и этнографии) и затем (1938) в Лондоне Джеймсом К. Кларком{[49]}.

Произведения искусства

Необходимо упомянуть и о некоторых произведениях искусства нагуа, в символических выражениях которых такие старательные исследователи, как Сальвадор Тоскано, Алфонсо Касо, Пауль Вестхайм и Хустино Фернандес, обнаружили богатое идеологическое содержание{[50]}.

С точки зрения нашего исследования громадный интерес представляют Камень Солнца (называемый также Ацтекским календарем) и скульптура Коатликуэ (в юбке из змей). О первом из этих памятников написано несчетное количество исследований, начиная от работ дона Антонио Леон и Гама и кончая недавней работой лиценциата Рауля Нориэга{[51]}.

Что касается Коатлику, то в дальнейшем мы более подробно рассмотрим эту скульптуру, здесь же лишь скажем об исследовании выдающегося искусствоведа д-ра Хустино Фернандеса, сумевшего прочесть в ней мировоззрение нагуа, чудесно увековеченное в камне{[52]}.

Таковы те источники, которые иногда прямо, а иногда косвенно обнаруживают философские идеи нагуа. Уместно повторить, что во всем этом материале документов, кодексов и скульптур самое большое значение имеют тексты на языке нагуатл, собранные Саагуном у его индейских информаторов, коллекция «Мексиканских песен» и нагуатлский оригинал Анналов Куаутитлана.

Однако, несмотря на то, что эти содержательные документы представляют собой самый лучший путь для изучения не только философии, но и всей культуры нагуа вообще, ибо объективно содержат в себе мнения индейцев, выраженные ими самими на их собственном языке, тем не менее значительная часть их по иронии истории долго продолжала оставаться недоступным и почти неизвестным для огромного большинства исследователей источником. Причиной тому послужило то обстоятельство, что эти документы написаны на языке нагуатл.