Философия. Элементарный курс - [27]

Культурное своеобразие русской философии. В качестве характерной и определяющей черты античной философии мы называли космоцентризм, средневековой философии – теоцентризм, философии Возрождения и Нового времени – антропоцентризм. Если с этой точки зрения посмотреть на русскую философию, то она – антропо-тео-космоцентрична. Подобное утверждение только на первый взгляд кажется нелепым и содержащим в себе роковое противоречие, поскольку центр всегда один. Однако при более глубоком подходе все эти сомнения могут быть отброшены. Русская философия антропоцентрична не только потому, что она свое главное внимание уделяет проблеме человека, но и потому, что она и мир познает через человека. «Философия, – писал Н.Бердяев, – и есть внутреннее познание мира через человека, в то время как наука есть внешнее познание мира вне человека» (Бердяев Н.А. Философия свободы. Смысл творчества. М.1989. С.295).

Теоцентричной русская философия является потому, что «понять человека можно лишь в его отношении к Богу. Нельзя понять человека из того, что ниже его, понять его можно лишь из того, что выше его. Поэтому проблема человека во всей глубине ставилась лишь в религиозном сознании» (Бердяев Н.А. О назначении человека. М.1993. С.55). Главное в человеке, с точки зрения христианской традиции, то, что он есть образ и подобие Божие. Драма человека в его индивидуальном и общественно-историческом существовании заключается именно в его взаимоотношениях с Богом, зависит от того, чего в нем больше: любви к Нему или отчуждения от Него. Русские философы, вернувшиеся в лоно христианской традиции, стали глубже понимать жизнь. Благодаря этому усилилась прогностическая сила философии. Исторический опыт XX столетия убедительно показал, что эти установки русской философии оказались более правильными. Чисто рационалистическое объяснение мира недостаточно, во многом ошибочно и не содержит в себе сколько-нибудь верного прогноза на будущее. Одному только разуму истина в ее полноте и цельности не открывается. Вера в человеческий разум, на которой строилась вся классическая философия Запада, не оправдалась. История человечества, особенно в XX веке, пошла совершенно не в том направлении, в каком ее видели многие мыслители Нового времени. Сам человек оказался неразумным, потому что потерял связь с Богом. К сожалению, именно Россия пошла по этому пути, не вняв предостережениям Ф.М.Достоевского в «Бесах» и «Легенде о Великом Инквизиторе», Вл. Соловьева в «Краткой повести об Анти-Христе», авторов «Вех» (Н.Бердяева, С.Булгакова, М.Гершензона, А.Изгоева, Б.Кистяковского, И.Струве, С.Франка), которые в 1909 году с поразительной точностью предсказали, чем может обернуться для России увлеченность русской интеллигенции идеей социалистической революции. Таким образом, религиозность русской философии составляет не только ее отличительную черту, но и несомненное достоинство.

Космоцентризм русской философии также имеет антропологические корни, поскольку в ней был заново осмыслен библейский сюжет о грехопадении человека, повлекшем за собой падшесть всей природы и космоса. Господь говорит Адаму, нарушившему Его заповедь: «проклята земля за тебя» (Быт. З; 17). В русской философии (в особенности в творчестве Вл. Соловьева, Н.Федорова – основоположника русского космизма, Н.Бердяева, С.Булгакова,

П.Флоренского) глубоко осмысливается вопрос об ответственности человека за природу и весь космос. «Самая большая религиозная и нравственная истина, до которой должен дорасти человек, писал Н.Бердяев, – это – что нельзя спасаться индивидуально. Мое спасение предполагает и спасение других, моих близких, всеобщее спасение, спасение всего мира, преображение мира» (Бердяев Н.А. О назначении человека. М.1993. С.357). Согласитесь, насколько актуальна эта установка русской философии в настоящее время, когда чрезвычайно остро встали проблемы экологии и другие глобальные проблемы.

Ф. Степун, вспоминая годы ученичества в Гейдельбергском университете, описывает как однажды В.Виндельбанд на его вопрос метафизического, смысложизненного характера отреагировал в том духе, что, он имеет, конечно, ответ на данный вопрос, но поскольку он относится к сфере «частной метафизики» (читай: личного мировоззрения), то не может быть предметом семинарских занятий, которыми руководил маститый профессор (Степун Ф.А. Бывшее и несбывшееся. М, – СПб. 1995. С. 81). Эта ситуация является очень симптоматической и фиксирует не просто различие между академической и неакадемической формой философствования, но заключает в себе нечто гораздо большее: различие между двумя типами философской культуры, которые сложились соответственно в Западной Европе и России. Судьба самого Ф.А. Степуна свидетельствует о том, что между ними нет непроходимой границы: один и тот же философ может мыслить как в парадигме западной, так и в парадигме русской философии. Будучи одним из редакторов неокантиански ориентированного журнала «Логос», Ф.А. Степун впоследствии стал приверженцем русской религиозной философии. Более того, можно утверждать и то, что среди самих западных философов есть немало таких, чей образ мыслей и характер осмысляемых проблем очень близок русской философии. К таким мыслителям можно отнести, по нашему мнению, М. Де Унамуно, В. Шубарта, Р. Гвардини, К. Субири, Вл. Янкелевича, Р. Лаута, К. Гарднера и др.