Философия. Элементарный курс - [124]

в области научного творчества несомненно самым непосредственным образом соотнесены с духовным жизневосприятием ученого, его представлениями о высших, надрациональных источниках научного познания. Онтологически взаимосвязанные как с субъективной нравственной ответственностью ученого перед человечеством, так и с объективным характером научного знания, они, так сказать, доверены людям не безусловно и не на «веки вечные», но исключительно под гарантию устойчивости и основательности их всеобщего морального «капитала», бездумная и бессмысленная растрата которого всем человеческим сообществом и прежде всего – его интеллектуальной элитой может иметь для него самые катастрофические последствия.

Однако нельзя не заметить, что проблема этической регуляции научного творчества впрямую затрагивает внутренние аспекты бытия самого научного сообщества как такового. В данном случае речь идет об этосе ученых, т. е. тех нравах, отношениях, правилах и нормативах поведения, которые особенно характерных для академического сообщества в целом и благодаря которым его можно этически опознать и квалифицировать.

Если вспомнить определение этоса, данное некогда Аристотелем, то становится несомненным, что мы вполне можем применить его и к жизнедеятельности научного сообщества. Так, согласно убеждению греческого философа, этосом являются нравы, обычаи и отношения, определяющие поведение живых существ в любом сообществе, будь то звериное логово, птичье гнездо или человеческий коллектив. Однако со временем это представление об этосе усложнилось. Фактически оно вобрало в себя всю сложную совокупность рационально и социокультурно фиксированных (писаных) принципов и правил, согласно которым люди должны и обязаны строить свои взаимоотношения с себе подобными; и весьма противоречивую, разнообразную, а главное – почти не вербализованную и не структурированную логически сферу нравов, обычаев, предписаний и нормативов поведения, которые хотя и достаточно широко известны определенным социальным кругам, все же весьма редко осмысляются и «проговариваются» публично. По всей вероятности, к этосу научного сообщества и следует отнести этот второй аспект социокультурных и духовно-нравственных взаимоотношений между людьми, возникающий, как правило, в процессе исполнения ими неких важных социально-гражданских обязанностей, побуждающих их к достаточно длительному сосуществованию в пространстве единого местопребывания, где вполне определенные формы и правила поведения (практически никогда не институализированные в качестве рационально-фиксированной нормы) тем не менее выступают в качестве ценностно и практически обязательных.

Чтобы пояснить это, весьма непростое определение, мы считаем необходимым ввести несколько уточняющих аспектов.

Во-первых, будучи социальным институтом и включая в себя известное количество людей, осуществляющих решение тех или иных познавательных задач, наука, как и всякая социальная организация, не может не регулировать свою жизнедеятельность изнутри, иначе и ее саму, и все представляющие ее социальные структуры уже давно постигли бы хаос и разложение.

Во-вторых, хотя смысл, характер и общий стиль этой регуляции внешне и напоминают некие общежитейские нормативы и правила, употребляемые человеком во многих сферах своей жизнедеятельности, все же она существенно отличается от них поистине парадоксальным воссоединением в практикуемой самими учеными внешней структуре их этического действия таких глубоко противоречащих друг другу мотивов и оснований как:

1. безусловного этического идеализма в целях и средствах научного поиска и… крайнего скептицизма в отношении достоверности результата любого научного открытия, в равной мере применяемого ученым как по отношению к самому себе, так и к своим коллегам по профессии;

2. несомненного доверия, демократизма и толерантности, практикуемых по отношению друг к другу людьми, связанными интересами единого творческого союза, и… строгой иерархической соподчиненности всех и каждого единому лидеру того или иного научного проекта в интересах успешности общего дела и пр.;

3. солидарности и дружеского участия друг к другу членов единого академического коллектива, объединенных изнутри едиными академическими интересами и… нередко острой конкуренции вовне его, отображающая различные грани борьбы за истину во всех аспектах межличностных взаимоотношений ученых и прежде всего за лидерство в том или ином научном направлении;

4. благородное возвышение каждым серьезным ученым достижений своих предшественников при скромном принижении своих собственных результатов и… при этом нетерпимость к коллегам, допустившим фальсификацию результатов и в доказательствах своих научных открытий, вплоть до нередко практикуемых форм академической обструкции – понижения социального и профессионального статуса «проштрафившегося» ученого, прекращения творческих контактов с ним и пр.

Несмотря на попытки ряда ученых, и в особенности, английского социолога Мертона описать этос научного сообщества как идеальную систему норм, вполне поддающуюся теоретической рационализации и потому одинаково пригодную для всех академических коллективов именно вследствие их безусловной универсальности, мы полагаем, что при всех своих достоинствах эти представления явно нуждаются в ряде серьезных корректировок. На наш взгляд, чрезмерная универсализация этоса научного сообщества без учета социокультурных, гражданских и политических оснований жизнедеятельности ученых неизбежно страдает тем недостатком, который немецкий философ и социолог М. Вебер удачно назвал «рациональностью по цели». Так чрезмерная рационализация и нормативизация всех этических установок ученых исключительно на основании их целевой принадлежности к сообществу, несомненно игнорирует также отмеченный М. Вебером второй, более глубокий тип рациональной мотивации – «рациональность по ценности», куда более достоверно определяющий поведение членов научного сообщества, смыслы и коллизии их бытия в науке и частной жизни.