Философия без дураков - [4]

Что здесь нового?

Можно даже заострить: а вот то, что дальше будет, – это автор сам целиком придумал или где-то вычитал? Конечно, ни первое (в чистом виде это графомания), ни второе (в чистом виде это студенческий реферат). Любая нормальная работа где-то между.

Рассказываются те словари и методы, накопленные в культуре, что автор счел наилучшими. Нет особой претензии поделиться сильно авторскими идеями. Но это как раз та часть культуры, которую нельзя рассказать 100 % близко к тексту, хотя бы потому, что непонятно – а какому именно тексту? «Авторские идеи» здесь почти неизбежно возникают при пересказе. Попросите любого платоника пересказать идеи Платона, как они звучали бы здесь и сейчас, и он перескажет вам какую-то часть Платона и какую-то часть себя. При этом пропорции могли бы, вероятно, быть какими угодно: в крайнем случае воскресший Платон мог бы вообще не узнать себя. Так и здесь. Если задаться целью и вооружиться маркером, наверное, можно подчеркнуть по тексту 5-10 % чисто авторского содержания. Возможно, меньше: автор не следит за всем, что происходит в Оксфорде или соседнем доме, может, там пишется такая же книжка? Но понт и пойнт не в том, что можно начиркать маркером.

Открыть Америку – это ведь не значит «первым доплыть до Америки». Вроде бы до нее сначала плавали викинги, но все равно считается, что первооткрывателем был Колумб, и считается правильно. И неважно, кто туда плавал – могли бы вообще какие-нибудь отчаянные финикийцы, и что? Важно, кто первый сделал это в нужное время и нужным образом.

Моя задача не столько высказать те или иные оригинальные мысли, сколько собрать вместе то, что сильно смотрелось бы вместе. Вот это из радикальных конструктивистов, вот то из аналитической философии, кусочек из психологии, кусочек из матстатистики и т. д. Здесь колесико, там пымпочка, а все вместе – танк. На русском языке такой танк еще не собирали. А мне хотелось бы, чтобы он, отечественного производства, еще и ездил. Да и на английском похожих не так много. Так что, если кого волнует, книжка вполне себе авторской выделки.

Откуда я такой умный?

Вам что лучше: самовосхваление, самобичевание, просто биографию? Давайте всего понемногу.

Это не столько я умный, сколько вокруг – уныние и ужас. Конечно, есть ребята, которые окопались на фронтире намного жестче. Возможно, мне нечего сказать ветеранам математической логики, читавшим по-английски Джейнса, пока я глядел на теорему Байеса. Разве что рассказать пару забавных историй.

И вот еще, в жанре самоуничижения: в разные периоды жизни меня заносило в сторону почти всех Больших Мировоззрений из третьей части. Так что, когда я смотрю в ту сторону, это не тщеславное «я вам всегда говорил!», а скорее добрые советы от анонимного алкоголика с большим стажем. Стаж не в том, сколько пил, а в том, когда бросил. «Смотрите, ребята, я тоже сидел на этой заразе, но в один прекрасный день я понял…» У оппонентов не было того дня – и они пока не поняли. Я знаю, как они устроены, как мыслят, как чувствуют, почему такие. Плавали – знаем. Это не очень похоже на историю гения.

Но если рандомно взять по России, например, 1000 докторов философских наук, отсчитать самого среднего, то я, мягко скажем, не хуже, чем этот мистер № 500. Если вам повезло учиться в хорошем российском вузе (или преподавать в нем), вы, вероятно, даже не представляете, насколько плохо могут обстоять дела в обычном.

В молодости я как-то посетил диссертационный совет, где предстояло защищаться. Была такая опция: прийти и посидеть на галерке, наблюдая за мэтрами. Тетенька (профессор, доктор философских наук) пытала соискателя на тему того, почему тот не отразил вклад русского философа Елены Петровны Блаватской в развитие темы, а тема была «Онтология сознания в культуре XX века». Гуссерль и вклад в него. Если сразу не видно, где юмор, можете глянуть в интернете, кто такой Гуссерль и кто такая Блаватская. Это примерно как вклад Бабы Яги и ее ступы в теорию аэродинамики. Коллега тетеньки (профессор, доктор философских наук) полагал, что истинную диалектику изобрели монахи в допетровской Руси, и требовал, чтобы его аспиранты вели эту линию. Третий коллега (профессор, д. ф. н.) преподавал студентам теорию Абсолюта, постигнутую через интуицию с элементами геометрии. Все они сходили с ума каждый по-своему, но отлично ладили в практических делах. Например, главный способ не защититься на этом совете – проявить неуважение. Остальное прощалось. Там почти не валили, например, по причине плохого текста, глупости и т. д. Можно сказать, относились к людям по-людски. Любой, кто соглашался записаться в эту армию салабоном и мог реферировать на уровне первого курса, проходил нужные ритуалы и через 20–30 лет дорастал до статуса дедушки, с добавкой за степень и правом на своих тараканов. Больше я там не появлялся.

Насчет моей академической карьеры вы уже поняли. Я работал в массмедиа (от политобозревателя до редактора глянца), немного на выборах, в юности написал пару книг прозы. Последние годы жил с того, что зарабатывал на бирже. Трейдинг – одно из самых честных и жестоких занятий: умные забирают деньги тех, кто менее умный, но все по согласию. Для философа моих взглядов самое то.