Философия Артура Шопенгауэра - [18]

Шрифт
Интервал

Двусмысленность ситуации еще более усиливается тем, что Шопенгауэр не мог отрицать успехов цивилизации. Более того, он понимал, что постепенно положение будет улучшатся: «Если машинное дело и впредь будет развиваться с таким же успехом, то со временем напряжение человеческих сил будет почти совершенно сбережено. Тогда можно будет, конечно, рассчитывать на известную глобализацию духовной культуры человеческого рода. тогда, быть может, как войны в большом, так и драки или дуэли в малом, совершенно исчезнут из мира» (5, 192). И хотя он добавлял, что «вовсе не намерен сочинять здесь утопии» (там же), растущее желание сыграть на стороне воле к жизни иногда брало у него верх.

«Утопия» Шопенгауэра нацелена на определение такой формы государственного правления, которая лучше всего способствовала бы реализации исконных целей государства, достижению всеобщего благосостояния и справедливости. Проживая в республиканском Франкфурте — на — Майне, он считал республики «противоестественными» и непригодными для решения подобных задач. У монархий (наследственных, но не абсолютных: разделение властей, полагал он, имеет свои преимущества) больше шансов, так как «монархическая форма правления от природы свойственна человеку почти так же, как в еще большей степени она свойственна пчелам и муравьям» (5, 198). Но еще лучшим вариантом было бы создание деспотического государства, власть в котором принадлежала бы наиболее достойным людям: «Если утопические планы пригодны на что‑либо, то я выскажусь за то, что единственным решением задачи была бы деспотия мудрых и благородных из подлинной аристократии, из подлинной знати; а это достижимо путем отбора от браков благороднейших мужчин с наиболее умными и даровитыми женщинами; это предложение — моя утопия, мое платоновское государство» (5, 199).

Впрочем, Шопенгауэр вполне осознавал «необозримость» трудностей, которые возникли бы при реализации этого проекта (6, 106). И это обстоятельство подпитывало другие, критические тенденции его социально — философской мысли, проявлявшиеся в разоблачении им скрытых пороков цивилизации и в его концепции истории.

Т Цивилизация, считал Шопенгауэр, конечно, подавляет изначальную жестокость человека. Но, загоняя вглубь его природные инстинкты, она привносит в его жизнь множество условностей, создает искусственную среду, где царствует притворство и ложь: «Наш цивилизованный мир не что иное, как громадный маскарад» (5, 164). Кроме того, неподлинность цивилизованного существования, по его мнению, привела к измельчанию людей и самой эпохи по сравнению с античными временами. Мрачный колорит современности придает и сохранение остатков средневековой «рыцарской чести» с ее бессмысленными кодексами, а также «венерические» болезни.

Противопоставление Шопенгауэром древности и современности может создать ощущение того, что история трактуется им как некое «планомерное» поступательное (или регрессивное) движение человеческого рода. Однако это не так. На деле Шопенгауэр был решительным противником подобных концепций «органического конструирования» истории. Ведь «человечество» или «народ», являющиеся субъектами так истолкованной истории, — просто абстракции. Реальностью обладают лишь индивиды. И за внешним многообразием эти индивиды всегда демонстрируют одну и ту же сущность: «Главы человеческой истории, в сущности, отличаются между собою только именами и хронологией: действительно значимое содержание их всюду — одно и то же» (2, 370). Истинная философия истории должна выявлять эти инварианты и показывать, что история «в сущности своей лжива, ибо, повествуя об одних лишь индивидах и отдельных событиях, она делает вид, будто всякий раз сообщает нечто новое, между тем как в действительности она, от начала и до конца, повторяет лишь одно и то же» (2, 372). Впрочем, Шопенгауэр вовсе не хотел сказать, что историческое знание (наукой он историю не считал, так как она занимается лишь индивидуальным и «субъективно общим») совсем бесполезно. История, по его мнению, играет для человечества ту же роль, что и разум для отдельного человека. Разум обеспечивает сознание целостности личности во времени, история — «самосознание человеческого рода» (2, 373), и только благодаря историческому знанию человечество впервые конституирует себя.

Аналогия истории с разумом довольно любопытна. Историю делают в основном мужчины, и именно мужчинам, по Шопенгауэру, в первую очередь свойственно разумное мышление. Развивая гендерную тему, Шопенгауэр приходит к выводам, которые могут шокировать современного читателя. Он прямо объявляет женщин людьми второго сорта и осуждает любые эгалитаристские усилия: «Было бы весьма желательно, чтобы также и в Европе этому № 2 человеческого рода было опять отведено его естественное место и положен конец этому дамскому бесчинству, над которым смеется не только вся Азия, но также смеялись бы Греция и Рим» (5, 480).

Азия упомянута Шопенгауэром не случайно. Там понимают, что женщины «никогда не бывают вполне правоспособны и всегда должны находиться под действительным мужским надзором» (5, 202). И там практикуют полигамный брак, который явно предпочтительнее моногамного и который надо было бы ввести в Европе.


Еще от автора Вадим Валерьевич Васильев
Трудная проблема сознания

Книга посвящена обсуждению "трудной проблемы сознания" — вопроса о том, почему функционирование человеческого мозга сопровождается субъективным опытом. Рассматриваются истоки этой проблемы, впервые в четком виде сформулированной австралийским философом Д.Чалмерсом в начале 90-х гг. XX века. Анализируется ее отношение к проблеме сознание — тело и проблеме ментальной каузальности. На материале сочинений Дж. Серла, Д.Деннета, Д.Чалмерса и многих других аналитических философов критически оцениваются различные подходы к загадке сознания.



История новоевропейской философии

Мы предлагаем вашему вниманию цикл лекций "История новоевропейской философии", читавшегося Вадимом Валерьевичем Васильевым на спецотделении философского факультета МГУ в 1999 — 2000 годах. Все, что делает Вадим Валерьевич на наших глазах — предельно просто. Он, как Акопян, закатав рукава, дает нам пощупать каждый предмет. Наш Автор не допускает никакой двусмысленности, недоговоренности, неясности… Он охотно направляет наши руки, и уже и у нас что-то получается… Но как?! Этот вопрос, спустя несколько лет, заставил нас вернуться к распечаткам его лекций и снова окунуться в эпицентр европейского рационализма, ускользающая магия которого остается неодолимой и загадочной.


Сознание и вещи. Очерк феноменалистической онтологии.

Сознание остается одной из главных загадок для философии и эксприментальной науки. Эта книга — попытка по-новому взглянуть па старый вопрос. Признавая успехи экспериментальных исследований сознания, автор тем не менее проводит свои изыскания и концептуальном ключе, пытаясь прояснить структуру и соотношение наших базовых убеждений о мире и о самих себе.Все мы верим в существование сознания у других людей, в то, что прошлый опыт можно использовать для прогнозов на будущее, в то, что в мире не бывает беспричинных событий и что физические объекты независимы от нашего сознания.


Рекомендуем почитать
Онтология трансгрессии. Г. В. Ф. Гегель и Ф. Ницше у истоков новой философской парадигмы (из истории метафизических учений)

Монография посвящена исследованию становления онтологической парадигмы трансгрессии в истории европейской и русской философии. Основное внимание в книге сосредоточено на учениях Г. В. Ф. Гегеля и Ф. Ницше как на основных источниках формирования нового типа философского мышления.Монография адресована философам, аспирантам, студентам и всем интересующимся проблемами современной онтологии.


О принципе противоречия у Аристотеля. Критическое исследование

Книга выдающегося польского логика и философа Яна Лукасевича (1878-1956), опубликованная в 1910 г., уже к концу XX века привлекла к себе настолько большое внимание, что ее начали переводить на многие европейские языки. Теперь пришла очередь русского издания. В этой книге впервые в мире подвергнут обстоятельной критике принцип противоречия, защищаемый Аристотелем в «Метафизике». В данное издание включены четыре статьи Лукасевича и среди них новый перевод знаменитой статьи «О детерминизме». Книга также снабжена биографией Яна Лукасевича и вступительной статьей, показывающей мучительную внутреннюю борьбу Лукасевича в связи с предлагаемой им революцией в логике.


От знания – к творчеству. Как гуманитарные науки могут изменять мир

М.Н. Эпштейн – известный филолог и философ, профессор теории культуры (университет Эмори, США). Эта книга – итог его многолетней междисциплинарной работы, в том числе как руководителя Центра гуманитарных инноваций (Даремский университет, Великобритания). Задача книги – наметить выход из кризиса гуманитарных наук, преодолеть их изоляцию в современном обществе, интегрировать в духовное и научно-техническое развитие человечества. В книге рассматриваются пути гуманитарного изобретательства, научного воображения, творческих инноваций.


Познание как произведение. Эстетический эскиз

Книга – дополненное и переработанное издание «Эстетической эпистемологии», опубликованной в 2015 году издательством Palmarium Academic Publishing (Saarbrücken) и Издательским домом «Академия» (Москва). В работе анализируются подходы к построению эстетической теории познания, проблематика соотношения эстетического и познавательного отношения к миру, рассматривается нестираемая данность эстетического в жизни познания, раскрывается, как эстетическое свойство познающего разума проявляется в кибернетике сознания и искусственного интеллекта.


Путь Карла Маркса от революционного демократа к коммунисту

Автор книги профессор Георг Менде – один из видных философов Германской Демократической Республики. «Путь Карла Маркса от революционного демократа к коммунисту» – исследование первого периода идейного развития К. Маркса (1837 – 1844 гг.).Г. Менде в своем небольшом, но ценном труде широко анализирует многие документы, раскрывающие становление К. Маркса как коммуниста, теоретика и вождя революционно-освободительного движения пролетариата.


Выдающиеся ученые о познании

Книга будет интересна всем, кто неравнодушен к мнению больших учёных о ценности Знания, о путях его расширения и качествах, необходимых первопроходцам науки. Но в первую очередь она адресована старшей школе для обучения искусству мышления на конкретных примерах. Эти примеры представляют собой адаптированные фрагменты из трудов, писем, дневниковых записей, публицистических статей учёных-классиков и учёных нашего времени, подобранные тематически. Прилагаются Словарь и иллюстрированный Указатель имён, с краткими сведениями о характерном в деятельности и личности всех упоминаемых учёных.