Философ - [63]
– Ему придется доказать, что вы оказывали на мисс Шпильман неподобающее влияние, а именно представить свидетелей, которые покажут, что ею можно было манипулировать и что вы ею действительно манипулировали. Сделать это сложно. В прошлом предпринимались попытки представить само самоубийство как свидетельство того, что покойный или покойная не могли ясно мыслить просто-напросто по определению. Однако в подобных случаях бремя доказательства возлагается на истца. Не забывайте, впрочем, что это не помешает ему портить вам жизнь. Кроме того, наверняка найдутся и другие желающие вытянуть из вас деньги – главным образом, женщины. Я бы сказал так: пока вы не выполните все условия, главное для вас – осторожность.
До этого разговора я надеялся, что все сложится проще: в один прекрасный день Чарльз Палатин позвонит у моей двери и вручит мне чек, наклеенный на картонку размером четыре на четыре фута.
– Мы можем хоть как-то ускорить этот процесс? – спросил я.
Соломон пожал плечами. Плечи у него были огромные, плечи полузащитника, и, когда он пожимал ими, создавалось впечатление, что некая гора трогается с места.
– Ну, если вам необходимо чувство, что вы что-то делаете, попробуйте собрать свидетельства подлинных ваших с ней отношений. Если Эрик обратится в суд, они могут оказаться полезными. Фотографии, на которых вы сняты с ней рядом, письма. Что-нибудь в этом роде. Показывающее, что ваше отношение к ней было искренним, а не корыстным.
Похоже, он полагал, что мы с Альмой вместе ходили в пешие походы.
– Фотографий у меня нет.
– А существует кто-либо, знавший вас обоих и способный засвидетельствовать вашу душевную близость?
Единственным человеком, пришедшим мне в голову, была доктор Карджилл.
– Ну вот и обратитесь к ней. В противном случае мы просто подождем развития событий. Пока же вам, я думаю, стоит заняться вашей статьей.
На следующее утро меня разбудило гудение пылесоса.
– Проклятье, – сказал я, выйдя на лестничную площадку. – Я же говорил, не…
Дакиана уронила пылесос, с визгом залетела в гостевую уборную и заперлась там. Я сообразил, что о моем переезде в хозяйскую спальню ей ничего не известно. Да, но что она вообще здесь делает?
– Откройте! – Я стукнул в дверь уборной. – Дакиана.
Стоны и причитания.
– Откройте.
– Ой нет, ой нет!
Прежде чем мне удалось убедить ее, что я не привидение, прошло добрых десять минут. Когда она наконец вылезла наружу, я сказал:
– Послушайте, вы не можете…
– Ладно, сиир, – согласилась она, метнулась мимо меня и вцепилась в пылесос.
С минуту я наблюдал за ней, потом сдался и спустился вниз.
Я решил просмотреть уже написанное мной для диссертации и постараться сохранить из него как можно больше. Какой смысл начинать с чистого листа, если у меня уже есть большой текст, из которого можно выбрать необходимое? Наполнив желудок чаем, я достал из шкафа все восемьсот страниц рукописи и расположился в библиотеке, где и просидел, читая, весь день (за вычетом часа, на который Дакиана выставила меня оттуда, чтобы «чистить книги»). В рукопись я не заглядывал почти уж год и теперь мог оценить ее с новообретенной объективностью. И то, что я читал, смущало меня. Меня словно забросили в прошлое и заставили встретиться со мной прежним – человеком, чье тщеславие, незрелость и нетерпеливость просто-напросто били в глаза с каждой страницы. Я использовал четыре слова там, где хватило бы одного. Большие куски текста не сцеплялись друг с другом, состояли из косвенных рассуждений, произраставших из косвенностей более высокого уровня… которые сами порождались третьим скоплением косвенностей, – получалось подобие снабженных библиографией «Поминок по Финнегану».
– Кончаю, сиир.
Я поднял пересохшие глаза и увидел, что она стоит в мокрой от пота блузке на пороге библиотеки.
Я отложил рукопись, вытащил из кармана бумажник, отсчитал шестьдесят долларов.
– Это в последний раз, – сказал я. – Понимаете?
– Ладно, сиир. – Она засунула деньги в лифчик, наклонилась, чтобы поднять с пола корзинку с чистящими средствами. – До скорого.
Никто не знает лучше меня, как быстро могут пролететь два года. Начав заново бороться с так называемым творческим кризисом – уничтожать вечером то, что было написано за утро, – я ощутил первые щекочущие нервы прикосновения того, что вскоре обратилось в постоянно владевшую мной низкопробную панику. Перечитав рукопись, я пал духом, само это занятие понемногу перекрывало кран, из которого изливались мои мысли, и в конечном счете он перестал пропускать что бы то ни было. И я занялся якобы подготовкой к работе. Составил новый список обязательного чтения. Сходил в город, купил большую маркерную доску и попытался нанести на нее сложную «карту идей» – сеть концепций, которая если что-нибудь и отражала, так только паутину, затянувшую мой мозг. Уверив себя в том, что мне необходим доступ к новым ресурсам, я позвонил в телефонную компанию и подключился к Интернету, что, разумеется, ничего не дало, за вычетом новой возможности отвлекаться на совершенно не нужные мне вещи. Пуще всего пугало меня то, что я, похоже, утратил способность концентрироваться на срок, превышавший несколько минут. Я набирал кусочек текста, вставал, потягивался, прогуливался, наливал себе стакан воды, прочитывал пару абзацев из не имевшей отношения к работе книги, садился, набирал еще кусочек, затем, поерзав, стирал все написанное, просматривал заголовки новостей, прогноз погоды… И в конце концов обнаруживал, что забрел в Википедию, в статью о «Сестрах Пойнтер», куда неведомым мне путем попал из статьи о моделях Крипке
Джейкоб Лев – бывший ученик иешивы, бывший студент Гарварда, бывший детектив, а ныне сотрудник транспортного отдела лос-анджелесской полиции, а также алкоголик, страдающий депрессией. Джейкобу невыносимо расследовать убийства, поэтому он больше не работает в убойном отделе, а корпит над анализом дорожных пробок. Жизнь его отчаянно скучна. Но в один странный день на него лавиной обрушиваются подозрительные события. Поутру в его квартире обнаруживается умопомрачительно красивая женщина – непонятно, откуда она взялась, и непонятно, куда вскоре делась.
«Гений» — это детектив и в то же время гораздо больше, чем детектив. Литературный уровень «Гения» приятно удивит даже самого придирчивого ценителя хорошей прозы. Джесси Келлермана сравнивают с Джоном Фаулзом, и в этом есть доля истины. Изощренные, таинственные сюжеты в его романах сочетаются с высочайшим литературным стилем и философской глубиной.Итан Мюллер — галерист. Однажды к нему в руки попадают рисунки художника Виктора Крейка, долгие годы жившего затворником, а недавно бесследно исчезнувшего. Рисунки настолько совершенны, прекрасны и страшны одновременно, что даже опытный и циничный торговец искусством попадает под их обаяние.
Джесси Келлерман, автор «Гения», «Философа» и «Зноя», продолжает увлекательную игру в жанры и бестрепетно ступает на территорию Альфреда Хичкока и его последователей. «Беда» — классический триллер с ироничным подтекстом. И вновь Келлерман демонстрирует виртуозное владение сюжетом и умение заставить читателя затаить дыхание до того момента, пока не будет дочитана последняя страница.Молодой идеалист, студент медицинской школы Джона с головой погружен в освоение профессии, его жизнь подчинена одной лишь учебе.
Артур Пфефферкорн, преподаватель литературного творчества, некогда и сам подавал большие надежды как писатель. Но все уже в прошлом. После морской катастрофы бесследно исчезает его старинный друг, прославленный автор триллеров Уильям де Валле. Пфефферкорн опечален известием, хотя всю жизнь завидовал тому, кто не только превзошел его в профессиональном успехе, но стал мужем женщины, которую он любил. Однако события принимают неожиданный оборот: Пфефферкорн становится любовником вдовы и собственником последнего романа приятеля.
Скромная и застенчивая Глория ведет тихую и неприметную жизнь в сверкающем огнями Лос-Анджелесе, существование ее сосредоточено вокруг работы и босса Карла. Глория — правая рука Карла, она назубок знает все его привычки, она понимает его с полуслова, она ненавязчиво обожает его. И не представляет себе иной жизни — без работы и без Карла. Но однажды Карл исчезает. Не оставив ни единого следа. И до его исчезновения дело есть только Глории. Так начинается ее странное, галлюциногенное, в духе Карлоса Кастанеды, путешествие в незнаемое, в таинственный и странный мир умерших, раскинувшийся посреди знойной мексиканской пустыни.
Если весь мир – театр, то балетный театр – это целый мир, со своими интригами и проблемами, трагедиями и страстями, героями и злодеями, красавицами и чудовищами. Далекая от балета Лиза, живущая в Турции, попадает в этот мир совершенно случайно – и не предполагает, что там ей предстоит принять участие в расследовании загадочного убийства и встретиться с любовью… или это вовсе не любовь, а лишь видимость, как всё в иллюзорном мире театра?Этот роман не только о расследовании убийства – он о музыке и о балете, о турецком городе Измире и живущих в нем наших соотечественниках, о людях, преданных театру и готовых ради искусства на все… даже на преступление.
Владелица небольшого ресторанного бизнеса Голди знает цену деньгам.Когда на счету остается всего пара долларов, а экс-супруг, преуспевающий врач-гинеколог, выплачивает мизерные алименты на содержание их сына Арча с неохотой, рассчитывать приходится только на саму себя.Голди берется за любую работу, которую только можно найти, даже если это предложение организовать бранч в частной школе для отпрысков самых богатых и влиятельных жителей города Аспен-Мидоу.Однако, планируя это торжественное мероприятие, она даже представить не могла, что так удачно начавшийся для ее маленького бизнеса день закончится настоящей трагедией…
В номере:Денис Овсянник. Душа в душуИгорь Вереснев. Спасая ЭрикаОксана Романова. МощиТатьяна Романова. Санкторий.
Каждый думает, что где-то его жизнь могла бы сложиться удачнее. Такова человеческая натура! Все мы считаем, что достойны лучшего. А какова реальность? Всегда ли наши мечты соответствуют действительности? Не стоит винить свою Родину во всех бедах, свалившихся на вашу голову. В конечном счете, ваша судьба находится исключительно в ваших руках. В этом остросюжетном детективе перед читателем открывается противоречивая Америка, такая соблазнительная и жестокая. Практичные американцы не только говорят на другом языке, но они и думают по-другому! Как приспособиться к новой жизни, не наляпав ошибок? Да и нужно ли? Данный детектив входит в серию «Злополучные приключения», в которых остросюжетная линия тесно переплетена с записками путешественника и отменно приправлена искромётным юмором автора.
Загадка сопровождает карты Таро не одну сотню лет. А теперь представьте колоду, сделанную из настоящего золота, с рисунками, нанесенными на пластины серебром. Эти двадцать две карты смело можно назвать бесценными. Стоит ли удивляться, что того, кто владеет ими, преследует многовековое проклятие…
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.